Сумасшедшая, безумная, с гнилыми зубами, но несломленная в своей ненависти к России

Именно такой она предстает в прекрасной зарисовки из Киева, что написала Анастасия Бодрая. Сумасшедшая, безумная, с гнилыми зубами, но несломленная в своей ненависти к России. Именно такая Украина у меня сложилась после прочтения этого текста.

— Не знаете, что тут происходит? — интересуюсь у молодого человека, курящего недалеко от шепчущейся толпы.

Парень в синей спортивной ветровке переминается с ноги на ногу, пытаясь согреться, скрыться от беспощадно холодного мартовского ветра. Он будто уже готов рвануть куда-то вперед со всеми, но невидимые путы крепко-накрепко привязали его к месту. Обеспокоенные глаза провожают прохожих, всматриваются куда в толпу чуть выше моего плеча и всего на долю секунду задерживаются на мне.

— Не знаю, — обрывисто произносит обветренными губами, добавляя — Идем к сотне.

Красный огонек недокуренной сигареты падает к моим ногам, и синяя ветровка исчезает в хриплых голосах киевских пенсионеров.

Сигаретный дым почувствуется минут через пять с другой стороны кафе, подальше от назойливых расспросов.

Полупустой зал ожидания Киевского Центрального железнодорожного вокзала. Большинство пассажиров ютятся на собственных сумках возле окон, редкие скамейки заняты дремлющими людьми. Возле электронного табло с расписанием электричек, переходя то на плач, то на визг, причитает старушка. Пожилая женщина еле успевает вытирать свои слезы и крепко сжимает тканевую котомку. Цветастый потертый платок на голове сбился, белесые волосы спадают на глаза, но она как будто бы этого не замечает.

- А шо я сделала? Они... ограбили... оставили... там усе! А я не могла... не помню, — эхом по зданию разносится плач скрюченной женщины.

Случайные туристы отводят глаза, умоляющий взгляд старушки ищет то ли помощи, то ли защиты — тщетно. На плач подходят двое коренастых мужчин в военной форме. Тот, что повыше внимательно выслушивает бабушку, хмуря брови и все переспрашивая: «Бабуль, так коли? Коли?».

- Такси! До центра! За недорого! 200 гривен! — перекрикивают сиплый голос старушки местные бомбилы.

Поодаль двое ребят крепко держат за руки своего товарища, парня сильно шатает отчетливо чувствуется запах алкоголя. На нем обычный черный пуховик, одетый на футболку, внизу — заляпаные рвотой камуфляжные штаны. Грязные берцы спотыкаются о любую трещину плитки в зале ожидания, пока молодые люди находят пустое место. Со всего маха парень падает на скамейку, задевая рядом сидящих пассажиров. Бормочет извинение, но слова не поддаются, тогда в ход идет отборный русский мат. Немного угомонив разбушевавшегося друга словами «жди здесь», товарищи ретируются в неизвестном направлении.

- А я где?

— В Киеве.

— В Киеве? Е***а мать, я завтра ужо в части должОн быть, — поясняет служивый своему соседу, пытаясь подняться. — Мне же это... пора...

***

Подземный переход к майдану Независимости усыпан всевозможными граффити, некоторые остались еще со времен оранжевой революции и Януковича. Другие — новенькие, трафаретными алыми буквами: «Вставай, Бандера!» провожают прохожих. Рядом менее заметная надпись, выцарапанная неровным почерком: «Майдан. Покойся с миром!». Целлофановые пакеты, пустые пачки от сигарет, бутылки разбросаны по углам, ближайшие урны доверху забиты мусором.

— Холодно, сколько еще ждать? — спрашивает по-русски пенсионерка.

— Таки ужо должны были все собраться! Ждем. Команда не дана, пойдем греться в фойе кафе.

— Смотри как тут все, скатерти, кресла! Так и в СССР было!

— Ивановна, там цены знаешь какие? — спрашивает женщина, сразу же замолкая, заметив мой интерес.

На беспощадном мартовском ветру стоят пенсионеры, женщины крепко прижимают к себе своих жующих чад, мужчины нервно курят в стороне, не давая дыму касаться прохожих. Раскрасневшиеся носы прячут в длинные свитера, натянутые до самых глаз. В толпе, сверяя всех присутствующих, бегает светловолосая женщина в зеленой короткой куртке, в руках у нее несколько листов с фамилиями.

— Так, теперь по пять человек в ряд! Вот-вот! Проходим, осторожнее!

Проноситься тихий шепот — украинская мова перемежается с русским языком. Переводчик не нужен — все друг друга понимают. Женщина средних лет опирается на резной костыль, она просит пойти раньше остальных, ведь ей очень сложно передвигаться.

— Так-с, это мои 30 человек! — комментирует светловолосая, заметив, что ее коллега пытается соединить рядом стоящие группы. - Они со мной пришли!

— Так я это... Ничего! Просто рядом ставлю, — оправдываясь вторит мужчина.

Подростки в светло-серой камуфляжной форме проносят желто-голубые флаги. Обернувшись на проходящих, митингующие всего на несколько секунд замолчали, набрали полную грудь ледяного воздуха, будто бы забыв сделать столь жизненно необходимый выдох. За ребятами следует молодёжь с желтой надписью на спине «Национальная гвардия». Время. Центральные улицы перекрыты для автомобилистов. Неровными, разбивающимися случайными прохожими рядами по пять человек, люди выдвинулись к сотне.

— Не теряемся, все идем группами! — подбадривает организатор.

Майдан Независимости. Пьяный хриплый голос выкрикивает: «Слава Украине!». Толпа ему не отвечает. Торговый центр за центральной площадью усыпан огромными баннерами с призывом посадить Порошенко и его подопечных. Под прицелами местных журналистов организаторы митинга «Национальная гвардия» и «Национальная дружина». Протестующие требуют взять под стражу и арестовать счета и имущество первого заместителя секретаря СНБО Олега Гладковского. Под прицел националистов попали все, кто участвовал в разграблении — руководство «Укроборонпрома», а также директоров государственных предприятий. Наперебой активисты рассказывают, что украинские зарплаты маленькие, как много их земляков погибло на Донбассе, да и жить с такой властью нормально, по-человечески, невозможно. Поэтому, они как сознательная ячейка общества, выходят на улицу с плакатами, призывами и молитвами «дабы похоронить ЭТУ коррупционную власть».

— Понимаете, тут жить невозможно! Это край! У меня двое детей — все работают, получая копейки. При такой жизни мы выживаем, существуем, — громко и четко рассказывает Александр на камеру, обнажая гнилые зубы. — Зарплата знаете какая? Три семьсот! ТРИ СЕМЬСОТ! Это край! МЫ только вместе сможем похоронить коррупционеров, которые на нас наживаются, мы — люди — выбираем! Тут все неравнодушные, понимаете? Долой оккупантов! Дотиснемо «свинарчуків» разом! Слава Украине!

Камеры выключаются, девушка благодарит своего героя за интервью и прощается.

— Шурик, ты чего это там им наговорил?

— Да, шо-шо? Как всегда, - пожимает плечами Александр, устремляя взгляд на сцену.

Ораторский голос ведущего объявляет минуту молчания. Киев вспоминает всех, кто погиб на этой самой площади, всех, кто сейчас героически сражается на Донбассе. Толпа молчала...

Пожилой мужчина в серой кепке с припухшими веками, крепко сжимающий вручную отрисованный плакат, подходит к сцене. Ведущий почтительно отходит в сторону, предоставляя ему слово:

— Мне очень тяжело говорить, потому что у меня погибло две дочери. Младшую сбил на машине наркоман, у которого родственники в Вышгородском суде, и мы уже 2 года не можем добиться справедливости, — рассказывает толпе отец Ирины Ноздровской. — Вторую мою дочь убила та же семья. Сейчас идут слушания, чтоб отпустить виновных в их смерти — вот такая у нас власть. Вот такой у нас президент. Я прошу вас — думайте, за кого вы будете голосовать, потому что убивают не только на фронте, но и здесь, где нет войны.

Тронутые речью и слезами старика, митингующие затихают. Изредка кто-то недовольно кивает головой, будто бы соглашаясь со словами выступающего.

— Слава Украине! — выкрикивает пьяный хриплый голос из толпы.

— Героям Слава!

— Слава нації!

— Смерть ворогам!

— Путин!

— Х***О! — отвечает толпа из десяти тысяч человек и синхронно резким движением бьет себя кулаком в грудь.

«Спешел фо...»

Брусчатые центральные улицы заполнены всевозможными туристическими палатками: ажурные бисерные украшение разложены на тротуаре, чуть поодаль на импровизированном, собранном из подручных средств, столе — хохлома, советские подстаканники вперемешку с деревянной булавой всевозможных размеров и туалетной бумагой с изображением улыбающегося Путина. Продавщица расцветает, втюхивая клиенту «эксклюзивные» товары.

— Спешел фо ю! — говорит она на ломанном английском с явным «акцентом Кличко», демонстрируя плакат с шаблонным «хохлом» и подписью: «Добре, що не народився москалем!».

Агитационные палатки разбросаны по всему городу. Строгим взглядом туристов обводит Юлия Тимошенко, улыбается Юрий Бойко и смотрит в даль Петр Порошенко. Встретить на уличных баннерах можно практически всех кандидатов в президенты, кроме, пожалуй, нынешнего лидера Владимира Зеленского, которого, можно увидеть только дома по телевизору в перерывах между новостями. Просмотрев видеоролики в первый раз, сразу и не поймешь, то ли это анонс нового сезона нашумевшего сериала «Слуга народа», то ли профессиональная предвыборная компания. Заскучавшие волонтеры-агитаторы уже не подходят к прохожим. Они с кислыми лицами курят в углу неустойчивой палатки или же убирают разбросанные по всей улице смятые флаеры и напечатанные дешевой краской однополосные газеты.

Черный длинный плащ на седом мужчине развевается на ветру, из-под полы выглядывают песочные штаны (без пятен рвоты) и вычищенные до блеска черные берцы. На ограду памятника Богдану Хмельницкому вывешивается исписанный мелкими буквами украинский флаг. Особо любопытные останавливаются, перебрасываются фразами, кивают и уходят. Одновременно с митингом националистов на Софийской площади стартует встреча с популярными политическими блогерами.

— Вот, когда мы называем предателей сепаратистами, не играем ли мы на руку России? — интересуются случайные прохожие озабоченным голосом. — Может лучше предатели? Ведь сепаратисты — это, допустим шотландцы в Великобритании.

— Так ужо завелось с четырнадцатого года. Меня многие упрекают, что, мол, што ты говоришь, а тебя все слушают? Так все ужо так привыкли. Все всё понимают. У нас ужо план написан, как они будут его реализовывать — мы посмотрим...

Украину называют дойной коровой олигархов. Эта страна — единственное государство бывшего СССР, где доход на душу населения по сравнению с 1991 годом снизился. Ежегодно порядка миллиона человек уезжает на заработки за границу. Денежные переводы мигрантов в 2018 году достигли 13 миллиардов долларов (около 10% украинского ВВП). При этом состояние 100 богатейших граждан Украины растет в 12 раз быстрее, чем экономика страны.

По данным всеукраинского опроса, лишь 10 % граждан начали жить лучше после государственного переворота, остальные 90 % - сейчас жалеют, что в 2013 году вышли на Майдан Независимости. С 2013 года средняя зарплата украинцев упала с 408 долларов США до 326. При этом газ для населения подорожал на 1 100 %, электроэнергия — на 400%, отопление — на 500 %.

— Народ, за кого будем голосовать?

— За Зеленского!

— За Украину!

— За Пороха!

— Будэми голосаваци за Украину! За ЕС и НАТО!

— Я вот так считаю, — слово взял молодой блогер Мирослав Олешко. — Вот Порох четырнадцатого года и Порох сегодняшний — разные люди. У него колоссальный военный опыт! А Зеленский? Что он может? Где его команда? Клоун!

Прохожие одобрительно кивают, рассказывают: вот там на Майдане сейчас и дорогу перекрыли, проехать не дают, а тут! Тут, конечно все иначе! Тут обсуждается политика, высказывается мнение простых людей.

Беззубые пенсионерки кокетничают с антироссийским блогером, который называет себя Старым Дикобразом. Его ролики на ютубе с «тупыми русскими» ежедневно набирают 3-4 тысячи просмотров. Громким голосом женщины с традиционными венками на головах просят с ним сфотографироваться, отмечая его заслуги перед обычными людьми, перед народом.

— Вот спасибо ВАМ! Всю правду говорите! Все как есть, россияне не понимают, не видят, что творится у них в стране! А вы.. вы! Просто Молодец! — четко и громко заявляет женщина, и к Дикобразу со всех сторон стягиваются слушатели.

Люди разбились небольшими группами по 20-30 человек вокруг излюбленных блогеров, благодарят, пожимают руки. Каждый хочет высказаться и быть услышанным. Переходя с украинского на русский, ведутся споры о кандидатах, предстоящих выборах, ситуациях в Крыму и Донбассе.

— Меня спрашивают, сколько нам всем заплатили, чтобы сюда все пришли? Так мне дали две печеньки! — обращается к зрителям Мирослав Олешко, позируя для совместной фотографии.

— Слава Украине! — хором кричат блогеры.

— Героем Слава! — отвечает толпа.

— Слава нації!

— Смерть ворогам!

— Путин!

— Х***О! - смеется толпа".

Молитва за «хлебушек»

Перезвон колоколов Киево-Печерской лавры растворяется в шуме проезжающих мимо машин. Улыбчивый бородатый мужчина в национальной одежде с маленькой белокурой девчонкой на плече пристально вглядывается в лица, красная надпись под ним призывает быть патриотом: «Будь патріотом, розмовляй українською мовою. Слава Украине! Героям Слава!».

Шеренгой по пять человек в один ряд, будто бы по команде некой светловолосой девицы, возле арки центрального входа выстроились просящие милостыню старушки. Кто-то из бабушек устроился с комфортом на переносных складных стульях. Другие — присели на непрогретом еще мартовским солнцем тротуаре, остальные стоят чуть поодаль, ежедневно вылавливая отбившихся от экскурсионной группы зевак. Прохожу мимо, заглядываю в голубые, зеленые, карие, уставшие, обреченные глаза пожилых женщин.

— Доченька, на хлебушек! — отвечает бабушка, держа перед собой икону Божьей матери. Богородица всепрощающая, смиренно вглядывается в обувь праздных туристов.

- Сколько есть, мне много не надо, — последняя мольба утопает в цокоте женских каблучков по брусчатой улице.

Во второй половине дня на своих постах останутся самые стойкие. Печерский монастырь основали еще при Ярославе Мудром. Киевские князья с щедростью одаривали монахов, священников. Плато над пещерами обросло прекрасными каменными храмами, украшенными живописью, скромными деревянными кельями и величественными крепостными башнями. В Ближних и Дальних пещерах лавры покоятся мощи православных святых, которые отдали свои тела и души на служение Господа.

Умиротворяющая тишина застыла над святым местом. Призывы Майдана, Софийской площади заглушаются перезвоном церковных колоколов, монотонной речью экскурсовода и тихой мольбой «о хлебушке».

— У вас мелочи... Очень ... нужно. Не будет, — запинаясь на каждом слове интересуется у меня на выходе из монастыря мужчина средних лет. Его облезлая кожаная куртка переливается на солнце, джинсы на коленях от времени обвисли.

— Извините, не могу вам ничем помочь.

— Понимаю, тяжелые времена, — говорит мужчина куда-то в сторону центрального входа. - Денег... нет. Тогда, на!

Землистые пальцы рук сжимают синий кругляшок. Неизвестный требовательно на меня смотрит, мол бери, не пожалеешь. На ладонь мне падает жетончик метро. Не говоря больше ни слова, мужчина бредет в сторону импровизированной парковки таксистов. Искать свою удачу.

По данным пресс-службы прокуратуры Киевской области, всего в прошлом году в Киевской области зарегистрировано 40 692 преступления, в то время как годом ранее — 48 853 преступления. Пенсионеры в Киеве, как и в Украине в целом имеют самый низкий уровень дохода в 45 долларов (при минимальной заработной плате в 53). Численность жителей страны в январе 2019 года составляет всего 42 млн 76 тыс человек, что га 5,5% от общего количества за предыдущие 4 года.

***

На станции метро к заскучавшим пассажирам заходит бородатый мужчина. Он одной рукой аккуратно придерживает гитару, чтобы никого не задеть. Второй протягивает небольшой черный пакет из которого торчат 5, 10 и 20 гривен. Знакомые аккорды разносятся по всему вагону:

«Не стоит прогибаться под изменчивый мир —

Пусть лучше он прогнется под нас», — выводит томный мужской голос.

А я вспоминаю, как полтора часа назад на Центральном железнодорожном вокзале недалеко от электронного табло с расписанием ближайших электричек в полном одиночестве бабушка крепко сжимала свою тканевую котомку, продолжая всхлипывать и бормотать что-то о краже. Старушка цветастым платком все проводила по лицу, стеклянными глазами провожая прохожих...

«Однажды он прогнется под нас» — неосознанно шепчут третью строчку пассажиры, отдавая всю мелочь из карманов.

MAXFUX