Одно из крупнейших предприятий Литвы — завод химических удобрений Achema — предлагает поменять СПГ-терминал в Клайпеде на меньший по размеру. В прошлом году Achema откровенно бунтовала против энергетической политики Вильнюса, отказываясь платить за продукцию СПГ-терминала.
В литовских реалиях предложение прикупить терминал поменьше — минимально безопасный способ дать понять власти: отвяжитесь от нас со своей «энергетической независимостью», не хотим сжиженный газ, российский дешевле.
Председатель правления Achemos grupe Лидия Лубене заявила, что крупнейший в Литве потребитель газа — йонавский завод Achema — не может взять на себя долгосрочные обязательства по закупки продукции СПГ-терминала в Клайпеде.
Министерство энергетики Литвы настаивает на том, что Achema должна покупать с терминала Independence до миллиарда кубометров сжиженного природного газа в год. Руководство завода упирается всеми лапами и говорит, что это невозможно.
«Хотят, чтобы мы увеличили свое обязательство — погрузки природного газа через терминал до 1 млрд кубометров. Знаете, когда ежегодно увеличивается предложение природного газа, цена падает, и привязываться к такому обязательству на длительный срок... Тем более нужно подождать 2024 года — будет ли выкуплен терминал, будет ли куплен терминал меньшего объема», — заявила Лидия Лубене.
«Все европейские производители удобрений покупают газ примерно по таким же ценам, но Achema, даже не потребляя газ, должна платить налог за терминал СПГ, который достигает 20 млн евро в год. Это повышает себестоимость продукции завода и таким образом снижает его конкурентоспособность не только на местном, но и на мировом рынке. Наш фонд заработной платы почти равняется налогу за терминал СПГ, который платит компания. Если снизить этот налог, часть сэкономленных средств мы могли бы выделить на зарплаты работников и необходимые инвестиции», — говорил тогда генеральный директор завода Рамунас Миляускас.
СПГ-терминал довел крупнейшего производителя азотных удобрений в Восточной Европе до грани банкротства. Из-за «энергетической независимости» рабочих Achema отправили в неоплачиваемый отпуск, часть цехов закрыли, производственные линии остановили.
До обретения «энергетической независимости» завод покупал себе газ у России и горя не знал. После свалившегося на Achema «счастья» в виде плавучего терминала Independence завод ни жив ни мертв.
Банкротство йонавского предприятия станет ударом для всей Литвы. Страна потеряет одного из крупнейших налогоплательщиков и работодателей. Без работы могут остаться 5 тысяч человек, что чревато социальным взрывом.
Не то чтобы руководство Литвы этого не понимало. Но важнее то, что СПГ-терминал — это имиджевый проект, который 5 лет рекламировался всему миру как невероятная история успеха Литвы.
Хотя ситуация в любом случае выглядит нелепо. Стоит у берегов Клайпеды эдакий «белый слон», и вся Литва ломает голову, что с ним делать. Independence убыточен, поскольку четыре пятых его мощностей простаивают. Загрузить эти мощности нет никакой возможности, поскольку соседи дорогостоящую продукцию СПГ-терминала не покупают.
Обеспечить все внутренние энергопотребности за счет сжиженного природного газа тоже нельзя: литовская экономика этого не выдержит. Поэтому Литва по-прежнему закупает дешевый российский газ: абсолютное большинство на газовом рынке все так же занимает «Газпром».
Отказаться от СПГ-терминала уже невозможно: деньги за аренду плавучего судна Independence норвежцам заплачены, да и это, опять же, вопрос престижа. От отчаяния литовские политики придумывают самые завиральные идеи, как облегчить «ношу для литовских налогоплательщиков» (именно так назвал «невероятно успешный» плавучий терминал Independence премьер-министр Литвы Саулюс Сквернялис).
Идея сделать СПГ-терминал региональным для стран Балтии, финансируемым из Брюсселя, блистательно провалилась. Латвия и Эстония покупать литовский газ отказались, объединились с Финляндией в единый энергетический рынок без Литвы, и Евросоюз в результате показал Вильнюсу шиш.
Вечная надежда на американцев тоже довольно призрачна. Литва выражает стремление в будущем стать оператором американского СПГ в регионе Балтийского моря, однако то же стремление выражает и Польша, у которой есть свой СПГ-терминал в Свиноуйсьце. Кто из этих двоих более полезен для США — Польша или Литва? У кого больше ресурсов для продвижения американских интересов в Европе — у Вильнюса или Варшавы? Вопросы риторические: если уж встанет выбор между Свиноуйсьце и Клайпедой, то американский газ поплывет в Польшу.
В попытках найти хоть какое-то решение литовские руководители откровенно выставляют себя на посмешище. Так, премьер-министр Сквернялис недавно предложил Беларуси отказаться от Островецкой атомной станции, которая через несколько месяцев будет запущена в эксплуатацию, а на уже созданной инфраструктуре АЭС построить газовую электростанцию, работающую на СПГ из Литвы. Над «планом-хулиганом» тогда смеялись все соседи: его никто даже всерьез комментировать не стал.
Вильнюсу остается только заставлять и дальше тянуть лямку «энергетической независимости» внутренних потребителей. А те не хотят.
Прямым текстом литовские налогоплательщики этого сказать не могут, потому что проявление политической нелояльности к антироссийскому курсу официального Вильнюса в современной Литве может довести до уголовного дела. Но и покорно нести ношу СПГ-терминала они просто не в состоянии. Наблюдать за удивительными приключениями чемодана без ручки все интереснее: законы экономики неумолимо догоняют литовскую Independence.
Александр Носович
В литовских реалиях предложение прикупить терминал поменьше — минимально безопасный способ дать понять власти: отвяжитесь от нас со своей «энергетической независимостью», не хотим сжиженный газ, российский дешевле.
Председатель правления Achemos grupe Лидия Лубене заявила, что крупнейший в Литве потребитель газа — йонавский завод Achema — не может взять на себя долгосрочные обязательства по закупки продукции СПГ-терминала в Клайпеде.
Министерство энергетики Литвы настаивает на том, что Achema должна покупать с терминала Independence до миллиарда кубометров сжиженного природного газа в год. Руководство завода упирается всеми лапами и говорит, что это невозможно.
«Хотят, чтобы мы увеличили свое обязательство — погрузки природного газа через терминал до 1 млрд кубометров. Знаете, когда ежегодно увеличивается предложение природного газа, цена падает, и привязываться к такому обязательству на длительный срок... Тем более нужно подождать 2024 года — будет ли выкуплен терминал, будет ли куплен терминал меньшего объема», — заявила Лидия Лубене.
В прошлом году Achema откровенно взбунтовалась против СПГ-терминала, отказавшись заключать навязываемый Минэнерго долгосрочный контракт на покупку сжиженного природного газа.
«Все европейские производители удобрений покупают газ примерно по таким же ценам, но Achema, даже не потребляя газ, должна платить налог за терминал СПГ, который достигает 20 млн евро в год. Это повышает себестоимость продукции завода и таким образом снижает его конкурентоспособность не только на местном, но и на мировом рынке. Наш фонд заработной платы почти равняется налогу за терминал СПГ, который платит компания. Если снизить этот налог, часть сэкономленных средств мы могли бы выделить на зарплаты работников и необходимые инвестиции», — говорил тогда генеральный директор завода Рамунас Миляускас.
СПГ-терминал довел крупнейшего производителя азотных удобрений в Восточной Европе до грани банкротства. Из-за «энергетической независимости» рабочих Achema отправили в неоплачиваемый отпуск, часть цехов закрыли, производственные линии остановили.
До обретения «энергетической независимости» завод покупал себе газ у России и горя не знал. После свалившегося на Achema «счастья» в виде плавучего терминала Independence завод ни жив ни мертв.
Банкротство йонавского предприятия станет ударом для всей Литвы. Страна потеряет одного из крупнейших налогоплательщиков и работодателей. Без работы могут остаться 5 тысяч человек, что чревато социальным взрывом.
Не то чтобы руководство Литвы этого не понимало. Но важнее то, что СПГ-терминал — это имиджевый проект, который 5 лет рекламировался всему миру как невероятная история успеха Литвы.
Если теперь этот «невероятный успех» накроется медным тазом, над Литвой и ее горе-правителями будет смеяться весь мир.
Хотя ситуация в любом случае выглядит нелепо. Стоит у берегов Клайпеды эдакий «белый слон», и вся Литва ломает голову, что с ним делать. Independence убыточен, поскольку четыре пятых его мощностей простаивают. Загрузить эти мощности нет никакой возможности, поскольку соседи дорогостоящую продукцию СПГ-терминала не покупают.
Обеспечить все внутренние энергопотребности за счет сжиженного природного газа тоже нельзя: литовская экономика этого не выдержит. Поэтому Литва по-прежнему закупает дешевый российский газ: абсолютное большинство на газовом рынке все так же занимает «Газпром».
Отказаться от СПГ-терминала уже невозможно: деньги за аренду плавучего судна Independence норвежцам заплачены, да и это, опять же, вопрос престижа. От отчаяния литовские политики придумывают самые завиральные идеи, как облегчить «ношу для литовских налогоплательщиков» (именно так назвал «невероятно успешный» плавучий терминал Independence премьер-министр Литвы Саулюс Сквернялис).
Идея сделать СПГ-терминал региональным для стран Балтии, финансируемым из Брюсселя, блистательно провалилась. Латвия и Эстония покупать литовский газ отказались, объединились с Финляндией в единый энергетический рынок без Литвы, и Евросоюз в результате показал Вильнюсу шиш.
Вечная надежда на американцев тоже довольно призрачна. Литва выражает стремление в будущем стать оператором американского СПГ в регионе Балтийского моря, однако то же стремление выражает и Польша, у которой есть свой СПГ-терминал в Свиноуйсьце. Кто из этих двоих более полезен для США — Польша или Литва? У кого больше ресурсов для продвижения американских интересов в Европе — у Вильнюса или Варшавы? Вопросы риторические: если уж встанет выбор между Свиноуйсьце и Клайпедой, то американский газ поплывет в Польшу.
В попытках найти хоть какое-то решение литовские руководители откровенно выставляют себя на посмешище. Так, премьер-министр Сквернялис недавно предложил Беларуси отказаться от Островецкой атомной станции, которая через несколько месяцев будет запущена в эксплуатацию, а на уже созданной инфраструктуре АЭС построить газовую электростанцию, работающую на СПГ из Литвы. Над «планом-хулиганом» тогда смеялись все соседи: его никто даже всерьез комментировать не стал.
Вильнюсу остается только заставлять и дальше тянуть лямку «энергетической независимости» внутренних потребителей. А те не хотят.
Предложением заменить по истечении срока аренды здоровенный Independence терминалом поменьше и покомпактнее руководство Achema деликатно дает понять: отвяжитесь вы уже от нас и дайте работать с российским газом, он выгоднее.
Прямым текстом литовские налогоплательщики этого сказать не могут, потому что проявление политической нелояльности к антироссийскому курсу официального Вильнюса в современной Литве может довести до уголовного дела. Но и покорно нести ношу СПГ-терминала они просто не в состоянии. Наблюдать за удивительными приключениями чемодана без ручки все интереснее: законы экономики неумолимо догоняют литовскую Independence.
Александр Носович
Борьба за русские школы продолжается: второе вселатвийское родительское собрание
В субботу 30 марта в Риге прошло второе Вселатвийское родительское собрание, посвященное борьбе против перевода средних школ на латышский язык. В дискуссии приняли участие несколько сотен человек из разных городов Латвии. Они поддержали обращение к судьям Конституционного суда об отмене решения о переводе школьного образования на латышский язык.
Открыл собрание депутат Европарламента, представляющий партию «Русский союз Латвии» Мирослав Митрофанов. Он рассказал про компетентностный подход — еще одно нововведение, которое может оказать негативное влияние на школьников.
По его словам, прошедший год ознаменовался целым рядом реформ в сфере образования, утвержденных латвийским парламентом. Помимо перехода на латышский язык в русских школах, также планируются постепенное закрытие маленьких сельских школ и внедрение компетентностного содержания образования, начиная с 2020 года.
Митрофанов пояснил, что Министерство образования вводит компетентностный подход, так как «многие выпускники как русских, так и латышских школ не умеют применять свои знания в реальной жизни и плохо выражают свои мысли».
«Можно было сказать, что нужны дополнительные уроки ораторского искусства, но нет — наши власти не ищут легких путей и решили ломать школу в целом», — подчеркнул евродепутат. Он указал, что новый подход совершенно отличается от привычного образования — получаемые в школе знания будут замещены «навыками» и «умениями».
Мирослав Митрофанов
Ссылаясь на одного из разработчиков реформы, учителя Павла Пестова, Митрофанов отметил, что в будущем появятся новые профессии, поэтому сейчас нет смысла глубоко погружаться в изучение предметов, а следует учиться всю жизнь и приспосабливаться к изменяющимся условиям. Именно это, по мнению реформаторов, и дает компетентностный подход.
Однако, задался риторическим вопросом Митрофанов, если этот подход такой хороший, то почему его не внедряют в латвийских гимназиях? «В них остается старая, проверенная система передачи знаний», — указал он, подчеркнув, что в этих заведениях как раз обучаются дети элиты.
Таким образом, внедрение компетентностного подхода приведет к тому, что многие ученики простых, а не элитных школ не смогут учиться в вузах. По мнению Митрофанова, это грозит социальным расслоением, которое только поспособствует закреплению во власти семей правящих политиков.
На вопиющие ошибки в современных учебниках обратила внимание мама двоих детей Екатерина Александренкова. По ее словам, в рабочих тетрадях по математике для третьего и четвертого классов некоторые задачи нерешаемы, так как пропущена часть условия, указаны неправильные данные или просто присутствуют опечатки в примерах.
«У меня сын приходит и говорит, что задача не решается. Ну конечно, она не решается, если цифры нет, хотя в латышском варианте она есть. Хорошо, что у меня дома имеется латышский вариант», — отметила мама школьников.
Она рассказала, как обращалась в издательство, чтобы указать на ошибки. Но там ответили, что «десять лет дети по этим тетрадям учатся, и ни у кого не было никаких замечаний». Александренкова звонила в Министерство образования. Но там, по ее словам, заявили, что поиск ошибок в учебниках учениками развивает креативное мышление. «Я выпала в осадок», — поделилась своими впечатлениями от услышанного Александренкова.
Лидер Русского союза Латвии Татьяна Жданок назвала правильным, что большинство русских родителей хочет, чтобы их дети знали латышский язык, но обучение, по ее словам, все же должно вестись на родном языке.
Она обратила внимание, что еще в первые годы независимости Латвии активно обсуждалась концепция, по которой латышский должен быть вторым языком для нацменьшинств после родного. Поэтому, как отметила Жданок, заявление советника юридического бюро Сейма Илзе Тралмаки, что в 1991 году было решено сделать латышский единственным языком обучения, совершенно не соответствует истине.
Свое заявление Татьяна Аркадьевна подкрепила цитатой из учебника по латышскому языку для восьмого класса, изданного в 1997 году: «Эта книга предназначена для детей, изучающих латышский как второй язык».
«Тогда, в 1997–1998 году, международные организации действительно помогали в развитии этой программы, <…> но сейчас понятия подменяются. И уже никому не понятно, ни родителям, ни детям, каких знаний латышского языка хотят наши законодатели от детей», — подчеркнула Жданок.
По ее словам, в нынешнем учебнике латышского языка для третьего класса ничего не говорится о том, что этот язык не родной для учеников. Наоборот, как указала Жданок, в нем сказано, что ребенок «уже овладел латышским языком», то есть подразумевается, что ученик уже в начальной школе должен знать его на уровне родного.
Как констатировало родительское собрание в принятой резолюции, «тексты учебников, начиная с введения к учебнику латышского языка для второго класса, сложны даже для детей, у которых латышский язык — родной», тем самым требуя, чтобы учебники были кардинально пересмотрены.
Также участники собрания обратились к Конституционному суду, надеясь на то, что суд отменит «политическое и дискриминационное решение» о полном переводе школьного образования на латышский язык.
«Родители учащихся русских школ более, чем кто-либо другой, заинтересованы в качественном освоении латышского языка нашими детьми. Мы выступаем за то, чтобы дети могли изучать основные школьные предметы на языке матери с одновременным углубленным изучением латышского языка как отдельного предмета. Только тогда они смогут получить качественное общее образование и, помимо латышского языка, освоить на достойном уровне все учебные предметы», — отмечается в документе.
Правда, основываясь на предыдущем вердикте Конституционного суда в 2005 году, когда степень благоприятности решения зависела от выражения родителями воли к защите своих детей в ходе акций прямого действия, участники собрания решили подкрепить свое обращение и массовыми акциями.
По мнению собравшихся, митинги и марши протеста являются основным инструментом воздействия на власть в целях сохранения обучения на родном языке в русских школах Латвии. Поэтому собрание призывало всех жителей страны к участию в марше 1 мая, который станет следующим шагом к мобилизации народа на борьбу за свои права.
Многочисленные митинги 2003–2004 года подействовали на правящих политиков как холодный душ, заставив их отказаться от полного перевода русских школ на латышский язык. Сейчас же они решили исполнить свой план, видя отсутствие широких протестов.
Однако, думается, ни для кого не секрет, что если перевод на обучение на латышском языке случится, то многие русские ребята окажутся подвержены риску маргинализации, чего, судя по всему, и добивается латвийская элита.
Андрей Солопенко
Открыл собрание депутат Европарламента, представляющий партию «Русский союз Латвии» Мирослав Митрофанов. Он рассказал про компетентностный подход — еще одно нововведение, которое может оказать негативное влияние на школьников.
По его словам, прошедший год ознаменовался целым рядом реформ в сфере образования, утвержденных латвийским парламентом. Помимо перехода на латышский язык в русских школах, также планируются постепенное закрытие маленьких сельских школ и внедрение компетентностного содержания образования, начиная с 2020 года.
Митрофанов пояснил, что Министерство образования вводит компетентностный подход, так как «многие выпускники как русских, так и латышских школ не умеют применять свои знания в реальной жизни и плохо выражают свои мысли».
«Можно было сказать, что нужны дополнительные уроки ораторского искусства, но нет — наши власти не ищут легких путей и решили ломать школу в целом», — подчеркнул евродепутат. Он указал, что новый подход совершенно отличается от привычного образования — получаемые в школе знания будут замещены «навыками» и «умениями».
Мирослав Митрофанов
Ссылаясь на одного из разработчиков реформы, учителя Павла Пестова, Митрофанов отметил, что в будущем появятся новые профессии, поэтому сейчас нет смысла глубоко погружаться в изучение предметов, а следует учиться всю жизнь и приспосабливаться к изменяющимся условиям. Именно это, по мнению реформаторов, и дает компетентностный подход.
Однако, задался риторическим вопросом Митрофанов, если этот подход такой хороший, то почему его не внедряют в латвийских гимназиях? «В них остается старая, проверенная система передачи знаний», — указал он, подчеркнув, что в этих заведениях как раз обучаются дети элиты.
Таким образом, внедрение компетентностного подхода приведет к тому, что многие ученики простых, а не элитных школ не смогут учиться в вузах. По мнению Митрофанова, это грозит социальным расслоением, которое только поспособствует закреплению во власти семей правящих политиков.
На вопиющие ошибки в современных учебниках обратила внимание мама двоих детей Екатерина Александренкова. По ее словам, в рабочих тетрадях по математике для третьего и четвертого классов некоторые задачи нерешаемы, так как пропущена часть условия, указаны неправильные данные или просто присутствуют опечатки в примерах.
«У меня сын приходит и говорит, что задача не решается. Ну конечно, она не решается, если цифры нет, хотя в латышском варианте она есть. Хорошо, что у меня дома имеется латышский вариант», — отметила мама школьников.
Она рассказала, как обращалась в издательство, чтобы указать на ошибки. Но там ответили, что «десять лет дети по этим тетрадям учатся, и ни у кого не было никаких замечаний». Александренкова звонила в Министерство образования. Но там, по ее словам, заявили, что поиск ошибок в учебниках учениками развивает креативное мышление. «Я выпала в осадок», — поделилась своими впечатлениями от услышанного Александренкова.
Лидер Русского союза Латвии Татьяна Жданок назвала правильным, что большинство русских родителей хочет, чтобы их дети знали латышский язык, но обучение, по ее словам, все же должно вестись на родном языке.
Она обратила внимание, что еще в первые годы независимости Латвии активно обсуждалась концепция, по которой латышский должен быть вторым языком для нацменьшинств после родного. Поэтому, как отметила Жданок, заявление советника юридического бюро Сейма Илзе Тралмаки, что в 1991 году было решено сделать латышский единственным языком обучения, совершенно не соответствует истине.
Свое заявление Татьяна Аркадьевна подкрепила цитатой из учебника по латышскому языку для восьмого класса, изданного в 1997 году: «Эта книга предназначена для детей, изучающих латышский как второй язык».
«Тогда, в 1997–1998 году, международные организации действительно помогали в развитии этой программы, <…> но сейчас понятия подменяются. И уже никому не понятно, ни родителям, ни детям, каких знаний латышского языка хотят наши законодатели от детей», — подчеркнула Жданок.
По ее словам, в нынешнем учебнике латышского языка для третьего класса ничего не говорится о том, что этот язык не родной для учеников. Наоборот, как указала Жданок, в нем сказано, что ребенок «уже овладел латышским языком», то есть подразумевается, что ученик уже в начальной школе должен знать его на уровне родного.
Как констатировало родительское собрание в принятой резолюции, «тексты учебников, начиная с введения к учебнику латышского языка для второго класса, сложны даже для детей, у которых латышский язык — родной», тем самым требуя, чтобы учебники были кардинально пересмотрены.
Также участники собрания обратились к Конституционному суду, надеясь на то, что суд отменит «политическое и дискриминационное решение» о полном переводе школьного образования на латышский язык.
«Родители учащихся русских школ более, чем кто-либо другой, заинтересованы в качественном освоении латышского языка нашими детьми. Мы выступаем за то, чтобы дети могли изучать основные школьные предметы на языке матери с одновременным углубленным изучением латышского языка как отдельного предмета. Только тогда они смогут получить качественное общее образование и, помимо латышского языка, освоить на достойном уровне все учебные предметы», — отмечается в документе.
Правда, основываясь на предыдущем вердикте Конституционного суда в 2005 году, когда степень благоприятности решения зависела от выражения родителями воли к защите своих детей в ходе акций прямого действия, участники собрания решили подкрепить свое обращение и массовыми акциями.
По мнению собравшихся, митинги и марши протеста являются основным инструментом воздействия на власть в целях сохранения обучения на родном языке в русских школах Латвии. Поэтому собрание призывало всех жителей страны к участию в марше 1 мая, который станет следующим шагом к мобилизации народа на борьбу за свои права.
Многочисленные митинги 2003–2004 года подействовали на правящих политиков как холодный душ, заставив их отказаться от полного перевода русских школ на латышский язык. Сейчас же они решили исполнить свой план, видя отсутствие широких протестов.
Однако, думается, ни для кого не секрет, что если перевод на обучение на латышском языке случится, то многие русские ребята окажутся подвержены риску маргинализации, чего, судя по всему, и добивается латвийская элита.
Андрей Солопенко
Комментариев нет:
Отправить комментарий