Макеевка 27 октября. Антонина Осипова: «Попало в мой дом, мой подъезд. На первом этаже прямое попадание в квартиру, газовая труба действительно перебита, был ли кто на тот момент в квартире, не знаю. На улице мужчине оторвало голову и ранило девочку. Еще прилетело в девятиэтажку в этом же районе…»
Их послал нах*й в жесткой форме Крым.
Донбасс им плюнул в хари.
Потом их сварили в нескольких котлах.
Зарывали в Донецком аэропорту.
Отправляли «бандеролями», целиком и по частям, домой.
Но они, сука, живы.
Не зря говорят, что нас не убивает — делает сильнее.
Поэтому, единственный способ — раздавить гадину, сжечь и пепел развеять.
Только так. Как в 45-ом. Не доводя до 41-го…
P.S. от редакции News Front
Вся суть и ужас гражданской войны вна «украине», автор неизвестен:
Звонила дочь по телефону,
Просила — Мама! Помоги!
Война почти уже уже у дома,
Детей моих ты забери.
Они же внуки твои, мама!
Ты ведь любила их всегда.
Ты помнишь, как их колыхала,
Приехав в гости к нам сюда?
Нас Украина убивает,
Бомбят, фашисты, города.
Никто у нас не понимает,
Врагами стали мы когда.
В ответ надменно и сурово
Кричала мама — Не бреши!
Запроданка! Ты вже забула мову.
В усьому виннi москалi.
Твiй брат пiшов служить в АТО
Краiну рiдну захищати,
Не смiй приiздить у село,
Бо я тобi уже не мати.-
— Опомнись, мама! Муж мой русский,
Родной отец моих детей.
Прожили с ним в любви и дружбе,
И обвинять его не смей.
Своей семьи я не разрушу,
Останусь здесь я до конца.
Мы примем бой, и я не струшу,
Коль отреклась ты от меня.
…Уж год прошел, а дочь ни звука,
Молчит проклятый телефон.
Иван с войны пришел безрукий,
Калекой, но герой зато.
Недолго сыном мать гордилась,
Запил Иван, стал нелюдим.
Ночами плакала, молилась,
Чтобы войну он позабыл.
За дочку сердце бьёт тревожно,
Кляла себя за те слова,
Что бросила неосторожно,
Простит ли дочь теперь едва…
А телевизор все вещает,
Что там теперь живут враги.
Людей, бандиты, убивают.
— Ой, Боже, дочцi поможи.-
Однажды сын в хмельном угаре
Все рассказал, как на духу,
Как по домам они стреляли
Из минометов ВСУ.
Что город полностью разрушен,
Там, где жила его сестра,
Что гложет совесть, сердце душит,
Забыть не сможет никогда.
Как собиралась мать в дорогу,
Как проезжала все посты
Не помнит, лишь молилась Богу
— Ой, Боже, дочцi поможи.
Бежала в кровь сбивая ноги.
Вот дом, окно, а в нем дыра…
Без сил упала на пороге
— Ой, доню, донечка моя!
…Соседи молча на могилы
Под руки привели её.
Так вместе их и схоронили —
И дочь, и зятя, без неё.
В упрек ни слова не сказали,
Когда кричала мать в слезах,
Все понимали, но молчали —
Вот он, тот страшный бумеранг!
А в стороне, сцепив ручонки,
Зажав слезу, что было сил
Два внука повторяли только
— Мы не забудем, не простим…
И нет страшнее клятв ребёнка,
Чья боль потерь из детских глаз,
Стояли дети, два орлёнка,
Как символ мужества — Донбасс!
«Ты сер, а я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой»
Достоинство (по-украински гидность) разные люди понимают по-разному.
Для одних достоинство — это самоуважение и уважение других людей. Это чувство гордости за славную историю своей Родины, за ратные подвиги и трудовые свершения предков. Это созидательный каждодневный труд во благо своей страны и грядущих поколений.
Для других же достоинство воспринимается как возможность безнаказанного самовыражения и уничижения тех, кто умнее, честнее, трудолюбивее. Тех, с кем в равной конкурентной среде обитания не имеешь ни единого шанса на победу.
Страшно и дико то, что ущербным завистливым людишкам удалось на коротком историческом отрезке консолидироваться, поднять «Бунт серости» и захватить власть на огромной территории.
Но серость не способна к созиданию. Она умеет лишь бесплодно фантазировать, погружая себя в мир выдуманных фантазий, и разрушать объективную реальность, не вписывающуюся в «парадигму серости».
На наших глазах серость, введённая в транс, с никому не понятной суицидальной обреченностью разрушает среду собственного обитания. Разваливаются экономика, финансовый сектор и реальное производство. Уничтожаются институт социальной защиты, здравоохранение и образование.
А что взамен реальности?
Виртуальная «гидность». Вера в собственную исключительность и непогрешимость. Презрение и ненависть ко всякому, кто не впал в транс и пытается разбудить несчастных. Истовая жажда геноцидить и убивать «неправильных» целыми городами и областями, крича при этом «або украйинськэ, або бэзлюднэ».
С серостью, впавшей в транс, бессмысленно вести переговоры и о чём-то договариваться. Она в состоянии на короткое время угомониться, только испытав острую физическую боль (котлы под Иловайском и Дебальцево). Но как только раздражитель в виде болевого шока исчезает, серость тут-же забывает обо всех договорённостях и продолжает начатое.
Минские соглашения, подписанные серостью с людьми, и обязательные к безусловному исполнению, были бы эффективны при одном условии. Если бы к «гидности» ЙогоВысокоСерости был подведён электрический провод, подключенный к рубильнику, который автоматически замыкал бы цепь согласно графику исполнения пунктов этих соглашений. Да что я рассказываю, доктор Павлов всё это в своих трудах подробно описал много лет назад.
Коль так случилось, что сознание у серости отключено, апеллировать следует к её животным рефлексам. Иначе, к сожалению, никак.
Иначе эти существа и дальше будут, ничуть не стесняясь, демонстрировать всему миру свою «гидность».
И убивать… убивать… убивать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий