Американские шпионы жалуются на жизнь в Москве: что делать

30.08.2018 - 1:24

Газета The New York Times со ссылкой на неназванные источники в Госдепартаменте и разведывательных службах США сообщила, что американское посольство в Москве последнее время чувствует себя изолированным и находится под колпаком российской контрразведки.

Что отрицательно сказывается на возможностях дипломатов, а равно и сотрудников других ведомств, работающих под дипломатическим прикрытием, получать секретную информацию о намерениях Кремля.

Еще два года назад, согласно газете, с этим все было достаточно благополучно, информанты, принадлежащие к российскому руководству или достаточно близкие к нему, охотно шли на контакт и рассказывали много интересного. Но затем пошла уж музыка не та. Доброхотные осведомители не проявляют былой готовности общаться с американскими представителями, и красивое здание на Новинском бульваре оказалось лишенным глаз и ушей.

Газета, впрочем, сообщает, что с информантами не все так страшно. Нет оснований полагать, что они «разоблачены или же вовсе ликвидированы».

Скорее всего, просто залегли на дно, поскольку контрразведка лютует и прежний обычай российской элиты дневать и ночевать в американском посольстве теперь представляется слишком опасным.

Многовековая дипломатическая традиция, предписывающая послу держать открытый стол, за которым вкусные яства и изысканные вина развязывают языки и знатные люди страны пребывания рассказывают радушному хозяину (на худой конец — второму секретарю или атташе по культуре) и то, что надо, и то, что не надо, — эта традиция в российско-американских отношениях перестала работать. Посол, а также второй секретарь обедают в одиночестве.

Удивительного тут мало. Приятное общение с иностранными дипломатами в качестве условия требует более или менее нормальных отношений с соответствующей страной. Дружеских — совсем хорошо, нейтральных — тоже сойдет, небеспроблемных, но при этом корректных — и это сгодится.

Но когда прямому столкновению держав препятствует исключительно опасение неприемлемого ущерба, а так между ними есть только небольшое противоречие по земельному вопросу — кто кого в землю закопает, — тогда нормальной дипломатической рутине, то есть балам, обедам, завтракам, бокалам шампанского (есть в протоколе и такой жанр), в ходе каковых увеселений и завязываются ценные контакты с информаторами, более нет места. Даже если дипломатические отношения еще не прекращены, общение диппредставителей с разными лицами страны пребывания сводится к минимуму или вовсе к нулю.

Собственно, эта картина совсем недавно наблюдалась в Вашингтоне, да и сейчас наблюдается. И прежний наш посол С.И. Кисляк, и нынешний посол А.И. Антонов отмечали глухую изоляцию, в которой находится наша миссия, — от русских дипломатов знатные американцы бегают как черт от ладана. И небезосновательно. Атмосфера в Вашингтоне такова, что любые контакты с русским посольством чреваты самыми удивительными обвинениями — и доказывай потом, что ты не верблюд. 

Но дипотношения обладают свойством взаимности, и трудно было бы ожидать, что, когда наше посольство в Вашингтоне объявлено зачумленным, американское в Москве сохранит всю свою привлекательность для высшего общества. Американские искусствоведы в штатском почувствовали на себе бдительное око соответствующих служб, а гостям Спасо-Хауса объяснили (умные, возможно, и сами поняли), что чрезмерно тесное братание с искусствоведами сейчас нежелательно. То, что посольства оказываются в изоляции, вещь абсолютно ожидаемая, такие уж нынче отношения.

Смущает лишь простодушие неназванных американских источников. Российские же, сообщая о трудностях нашего посольства в Вашингтоне, пишут, что блокируются самые рутинные и невинные контакты с деятелями страны пребывания. Тогда как неназванные собеседники The New York Times, говоря о трудностях, рассказывают о такой деятельности российских информаторов, которая граничит с государственной изменой. Самое меньшее — с крайней нелояльностью. И при этом оптимистически сообщают, что, хотя контакты в Москве сведены почти к нулю, они возможны на территории третьих стран. 

То ли в газете сидят изрядные фантазеры, сочиняющие, что на ум взбредет. То ли неназванные источники не видят ничего необычного в газетных сливах о деятельности американского посольства в Москве, несовместимой с дипломатическим статусом. Конечно, высказыванию о том, что дипломат есть почетный шпион, уже более трех веков, но зачем же в газетах писать о собственных почетных шпионах и палить собственных информантов?

Кто-то явно не в себе — или газета The New York Times, или разные возвышенные ведомства США.

Максим Соколов

Медведева спрятали, чтобы не раздражать население, — мнение

30.08.2018 - 1:09

Премьер-министра Дмитрия Медведева сознательно спрятали перед телеобращением президента России Владимира Путина к народу, уверены авторы популярного политического telegram-канала «Незыгарь».

Напомним, что премьер-министр уже долгое время не появлялся на публике, что породило череду слухах, в том числе о плохом состоянии здоровья и тяжелой депрессии.

Казалось бы, премьер — прямой инициатор пенсионной реформы, главный актор со своими министрами. Но Медведев исчез. Его нет в дискуссии Партии (там Турчак), его нет в Думе (там Володин), его нет на экранах телевизора (зато есть Матвиенко, Голикова и череда фамилий). Более того-премьер не появляется на работе, пропускает Совбез.

Авторы канала уверены, что Медведева таким образом спасают, поскольку действующей власти он еще нужен для реализации будущих непопулярных реформ.

«Ощущение — Медведева спасают; осознанно убирают; мягко и заботливо ограждают от рассерженных граждан. Медведев значит нужен; нужен без плохих историй, нужен чистый», — предполагают авторы канала.

Напомним, что глава российского кабмина с 18 августа не появлялся в социальных сетях, активным участником коих он является. Последняя запись на его странице в Facebook датирована 18 августа. На публике премьера не видели с 14 августа, а это уже две недели.

Пресс-служба правительства сообщила, что Дмитрий Медведев получил спортивную травму, которую залечивает, и которая не позволяет ему появляться в обществе.