Запад крушит памятники советскому солдату. Делает это давно, последовательно, пытаясь стереть память о нем — герое и защитнике мира от нацизма. Но только сейчас, этой холодной весной 2022-го, Запад почувствовал облегчение: теперь можно не стесняться. Уничтожение памятников всему советскому (а советское в Европе — это прежде всего воинская слава и доблесть) из недостойного, маргинального действия, одобряемого ультраправыми, националистами, потомками нацистов, из действия, которое совершалось будто бы под нажимом некоей общественности: к выборам, по требованиям муниципалитетов, волей отдельных нехороших политиков, превратилось в официальную политическую линию. Как откровенно признался премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий: "То, что ранее называлось русофобией, сегодня уже является мейнстримом, сегодня уже принято как очевидность, в которой мы функционируем". Не зря в его стране, согласно статистике, приведенной официальным представителем МИД Марией Захаровой, из пятисот мемориальных объектов, внесенных в общий с нашей стороной перечень памятных мест защитников Отечества, осталось уже менее ста.
Один из монументов, который "убит" властями Польши, — памятник солдатам Красной армии в городе Хжовице. Он был установлен в 1949 году на месте гибели более 600 красноармейцев 1-го Украинского фронта. (Это фронт, с которым прошел боевыми дорогами мой дед Худяков Сергей Тихонович.) На этот раз памятник был не просто демонтирован. Польша придумала новый вид казни: сносить монумент в прямом эфире. И произносить над поверженным глумливые речи. Памятнику накинули на шею желто-голубую удавку и потянули тягачом. Когда стела рухнула, присутствовавший на мероприятии директор Института национальной памяти Польши Кароль Навроцкий вместе с коллегами зааплодировал. И заявил удовлетворенно: "Нет места для красной звезды в общественном пространстве свободной, независимой и демократической Польши. Нет места для красных звезд в общественном пространстве свободной Европы".
Это, безусловно, манифест.
В Польше и Прибалтике много лет обкатывались те неонацистские практики и смыслы, которые теперь становятся общеевропейской нормой по отношению к подвигу советского солдата, итогам Второй мировой, оценке роли Гитлера, немецкому нацизму, украинскому этнонацизму. То, что казалось неслыханным кощунством еще 30 лет назад, здесь становилось культурой повседневности и далее спокойно шествовало по всей Европе.
И сейчас мы видим нечто новое, очередное польское новаторство: это уже не просто вандализм, к которому мы привыкли, как бы ужасно ни звучало. Это, с одной стороны, институциональный подход, государственный выбор, с другой — упоение вандализмом, наслаждение, пляска на костях, торжество на руинах. Здесь злорадство и восторг соединяются с железной рукой легитимного системного насилия. И вот тут мы понимаем, с чем имеем дело. Когда энтузиазм и радость от совершения насильственных действий сливаются с волей государства, возникает нацизм. Ровно это происходило в Германии в 30-е. "Никогда снова" — такой слоган подкидывали переписчики истории на 9 Мая, недовольные победой СССР. И вот теперь — опять и снова.
А дальше уже надо решать задачу — масштабировать, максимально распространить технологию. И сейчас она распространяется по Европе как пожар. Молдавский президент Майя Санду спокойно заявляет, что "место георгиевской ленте в мусорном ведре истории". В Латвии запрещают отмечать 9 Мая: любая праздничная активность в этот день будет преследоваться по закону. В Германии, в Нижней Саксонии, запрещены флаги СССР и георгиевские ленты. Депутат берлинского парламента Стефан Ферстер предлагает убрать из списков почетных граждан Берлина имя первого советского коменданта города Николая Берзарина, который вообще-то спас тысячи жителей от голодной смерти, болезней и разрухи. Но это неважно, политики соревнуются в ненависти к советскому солдату и в скорости, с которой хотят отменить любое упоминание о нем, будь то парад, шествие Бессмертного полка или фейерверк.
Все эти антиакции совершаются со сладострастием клятвопреступника. С удовольствием, с дерзостью хулигана, который уверен в своей безнаказанности. Наконец-то западный политический истеблишмент сбросил маски, которые вынужденно носил с 1945-го, накрепко пристегнутые решениями Нюрнбергского процесса 1946-го. Тогда удалось надеть на реваншистов строгий ошейник. Казалось, что в нем нуждались только нацисты, которые составляли кровавое исключение из общеевропейской нормы. Казалось, Европа стыдилась того, что произошло в 30-40-х годах ХХ века, когда она утратила человеческий облик и оскотинилась до газовых камер и матрасов, набитых человеческими волосами. И никто не мог прервать этот акт самоуничтожения человечества, кроме советского солдата. Но теперь выясняется, что все было не так. Мы обманывались. Мы хотели верить в лучшее. Но Европа не тяготилась своими преступлениями, не испытывала чувства вины и не считала себя ответственной за злодеяния. Напротив, она пыталась много лет переложить вину за трагедию войны на русских, на СССР.
Европа все эти годы с трудом терпела на своем теле эти памятники, охранявшие ее и нас от повторения прошлого. Яко тает воск от лица огня, так и бесы нацизма погибали от одного только соседства со стелой павшим советским бойцам. И точно: именно там, где начинали сносить памятники, начинался процесс реваншизма, возвращались в политическое поле и во власть неонацисты, оправдывали гитлеровских палачей. С этого началось в Прибалтике, где ветераны СС стали национальными героями, а бронзовые солдаты оказались оскорблены и унижены, им предъявляется за "миллионы изнасилованных немок" и за "советскую оккупацию".
Но война с памятниками куда шире, ее не спишешь на издержки неонацистского прибалтийского сознания. Это коллективная претензия Запада к нам: ты виноват уж тем, что хочется мне кушать. Пушкин, Горький, Суворов — все идут под нож. Вот только что киевская власть снесла монумент русскому и украинскому рабочим. Причмокивая от удовольствия, оторвала голову одной из фигур и с восторгом сняла, как та катится по площади. То есть спустя несколько дней в Киеве повторили то, что сделали в Польше: публично казнили памятник. Голову отрубили именно той фигуре, которая всегда считалась изображением русского рабочего.
"Что же это напоминает?" — все думала я, глядя на сцены сноса и осквернения памятников солдату в Польше, на Украине, в Германии.
Так это же пытки военнопленных! Ну конечно. Так унижают пойманного врага на Украине. Оскверняют, наносят увечья, уродуют. Советский солдат — и он же — русский солдат. Хоть люди разных национальностей воевали против Гитлера, для Европы каждый грузин, украинец, русский, еврей, казах, осетин в Советской армии — это русский солдат. Пусть он хоть на сто процентов этнический украинец. Этот самый русский солдат, кем бы он ни был по национальности, для нынешней Европы — главный враг. Как же не убивать памятники ему? Как же не попытаться убить его самого? Две линии борьбы: с камнем и с живым телом. И даже три: борются с посмертной славой солдата-героя и одновременно пытаются уничтожить репутацию и достоинство солдата Российской армии.
И по отношению к русскому солдату и его подвигу легко определить, кто перед тобой.
Идет уже не пересмотр итогов Второй мировой. Можем смело констатировать — они отменены. Впереди у нас перемена отношения к Гитлеру (к Бандере оно уже изменилось до такой степени, что речовку нацистов: "Слава Украине — героям слава!" — повторяют представители западного политического истеблишмента вполне легально, публично и тоже с упоением). И отказ от итогов Нюрнбергского процесса. Попытка подменить его выводы и посадить на скамью подсудимых не преступников, а героев. Мы это все еще увидим, увы. Уже видим.
Япония исключила батальон "Азов" (против бойцов которого в России возбуждены уголовные дела) из реестра запрещенных нацистских организаций и извинилась перед боевиками за то, что включала их в этот список. Так что перед Гитлером извиниться — теперь дело времени.
Следует признать, что через 77 лет после Победы нацизм вернулся. Консенсус стран-союзников — и без того хрупкий — истончался все эти годы и наконец исчез, его больше нет. Он и так трещал по швам: то требовалось признать огромную роль американского ленд-лиза, без которого Победы бы не было (и ровно в эти дни американцы возвращаются с программой поставки оружия по ленд-лизу, но уже по ту сторону фронта), то обсудить тему мародерства и изнасилований (как видим, по тому же сценарию работает пропаганда против нашего солдата сейчас), то перенести дату праздника, то перестать радоваться и начать скорбеть. А просто так, из благодарности и от души признать великий подвиг и первенство советского солдата в деле спасения мира было тяжко. Нестерпимо. Скрипели, но тянули эту лямку. Но большой вопрос: а были ли благодарны за спасение и возврат национальной государственности? Действительно ли народам Европы нужна была свобода? Правда ли, что их поработил Гитлер? Если они с таким восторгом готовы приветствовать любого мало-мальского фюрера и поддержать его во всем, может быть, они и хотели быть нацистами? Испытывать этот самый восторг падения, низости, глумления, который поддержан государственной системой насилия? Может быть, Гитлер и был их истинный освободитель, разрешивший им отдаться инстинкту смерти и самоуничтожения?
Судя по накалу искренней, неполитической ненависти, мы, похоже, видим воплощение того давнего плана "наших западных партнеров", который был придуман еще в 1945 году. Речь идет об операции "Немыслимое", разработанной Объединенным штабом планирования военного кабинета Великобритании: нападение и разгром СССР сразу после окончания войны с рейхом. Казалось бы, вовремя — страна истекла кровью после войны, и можно было попробовать ее добить. Но, проанализировав, Америка и Британия решили, что не справятся. Кстати, в этом плане Красная армия называлась русской армией. Так что не надо иллюзий — Европа воевала не с красными, Европа всегда воевала с русскими.
Запад, очевидно, давно хотел перевоевать Вторую мировую войну и изменить карту Европы. Он смог сделать это мирным путем, выбив из-под влияния СССР множество стран и устроив в Европе именно то, что всегда хотел: систему марионеточных проамериканских режимов и демонтаж крупных самостоятельных государств (Югославия). По итогам холодной войны и 1991 года Запад смог реализовать почти весь этот план — установить контроль над Европейским континентом. Оставалась только Россия.
"Можем повторить" — это как раз не про агрессивную реваншистскую Россию, а про европейский рейх, который хотел повторить поход на восток, получить ресурсы для своих нужд и попутно утилизировать славян.
Глава европейской дипломатии Жозеп Боррель высказался предельно откровенно: "Эта война должна быть выиграна на поле боя". Глава дипломатии, это важно. То есть победа в 1945 году над всей европейской машиной их так болезненно задела и напугала, что нужен реванш. (Союзники присоединились в самом финале, в 1944 году, когда исход битвы был ясен, а до того уговаривали Британию и США открыть второй фронт, кстати, в том числе голосами патриотической интеллигенции СССР — тогда такая была в чести.) Нужно переиграть русского Ивана. Для этой цели превращен в нациста русский Иван из Киева, который теперь должен выиграть для Запада эту битву с Востоком.
Таков изощренный план.
И не сказать, что он плох. Русских нельзя победить на поле боя, но можно обмануть. Сказав им, что надо разрушить Берлинскую стену, что надо распустить СССР или что русские — это украинцы, которым надо кружевные трусики и безвиз. Запад учел ошибки прошлого.
Между тем есть особо важная вещь в происходящем. Солдаты России появляются в освобожденных городах, и там первым делом зажигают Вечный огонь, обихаживают заброшенный памятник советским воинам и возрождают память о Победе.
Это ключевой момент противостояния, в памяти о Победе 1945 года — ключ к нынешнему времени. Если предки наших ребят смогли победить нацизм, значит, это в принципе в человеческих силах. Это великое оружие исторической правоты и памяти.
А память оказалась долгая — и у нас, и у врагов наших. Источник
Комментариев нет:
Отправить комментарий