Россия, Украина и мир через 15 лет

Политические прогнозы — дело неблагодарное: слишком много непредсказуемых вводных. Ну, кто мог представить, что Европа вдруг откроет шлюзы и начнет не просто принимать, а приглашать миллионы беженцев с Ближнего Востока и Севера Африки себе на погибель? Безумство политиков вполне может разрушить ЕС.

Никто не мог спрогнозировать и резкую реакцию России на госпереворот на Украине.

Россия, не таясь, готовится дать отпор любому потенциальному врагу. Наши новые разработки в области вооружений некоторым внушают страх, но всем поголовно — уважение. Фото танка Т-90 (далеко не нового) из интернет-журнала Future Weapons.

Прогноз и вера — не одно и то же. Мы верим, что бандеризация Украины — это ненадолго. Рано или поздно здравый смысл возобладает, громадяне перевешают всех убийц, ввергнувших страну в пучину гражданской войны, все экономические и политические связи между нашими странами восстановятся. И мы опять заживем, как и несколько предыдущих столетий, вместе, деля пополам и горе, и радость.

Реальность выглядит иначе. Прежде всего потому, что у нее много «если».

Если Западу надоест нести этот чемодан без ручки, и он окончательно перестанет финансировать киевский режим — как нынешний, так и тот, что придет ему на смену.

Если на Украине ослабнет антироссийская пропаганда, и новое поколение громадян, которое постепенно будет замещать старое, уже не будет поглядывать на нас как на врагов.

Если Россия захочет восстановления порушенных связей, а не удовлетворится контролем над своей бывшей провинцией, прежде всего в вопросах безопасности.

Возможно, вам кажется, что у нас ситуация более стабильна, но это тоже иллюзия: на принятие важных политических решений оказывает влияние не столько внутренняя ситуация, сколько действия глобальных игроков. Даже выход Великобритании из Евросоюза — казалось бы, совершенно не имеющий к нам отношения, способен изменить соотношение сил в Европе. И как влияние Brexit скажется на нас, до конца неясно. Надеюсь, что эффект будет положительным, однако не факт.

Совершенно непредсказуемой остается ситуация на Ближнем Востоке. Во взаимоотношениях с Турцией мы, разумеется, рассчитываем на худшее, но ведь тот же Эрдоган остается сложным партнером не только для нас, но и для США.

Самодостаточный Китай тоже способен преподнести сюрпризы. Наше участие в сентябрьских учениях в Южно-Китайском море вроде бы демонстрирует, что мы определились со стороной возможного противостояния, но кто скажет, что это навсегда?

Отказ Тегерана от полноценного использования нашей авиацией аэродрома Хамадан — это нам ответка за отказ продать С-300 во времена президентства Медведева под давлением Запада. И лишнее напоминание, что со всеми государствами нужно выстраивать честные отношения. Где гарантия, что Иран удовлетворится своим асимметричным ответом и больше не будет вставлять палки в колеса?

С Сирией тоже не все безоблачно. Даже если удастся ее восстановить в прежних границах, нет никакой гарантии, что внутренняя ситуация там стабилизируется — многолетняя гражданская война неизбежно приводит к многолетним разборкам в обществе. А ведь там находятся две наши базы, оставаться сторонним наблюдателем будет сложно.

Нет сомнений, что США будут продолжать информационную войну, стараться превратить нас в глазах мирового сообщества в источник зла. Олимпиада и ближайший чемпионат мира по футболу, дело ЮКОСа, — это далеко не все узловые точки, по которым будут планомерно бить. Есть и сотни мелких узелков. Готовы ли мы к отражению атак?

Сегодня я вижу, что команда президента выстраивает политику, стараясь учесть все возможные и невозможные факторы. Не прогнозируя, а готовясь к нескольким вариантам развития событий. Крымская весна не была предсказана, но ее явно предусмотрели заранее, и в нужный момент был задействован отработанный план. Поэтому все получилось.

В этой связи стоит обратить внимание на постоянные учения и проверки боеготовности — это тренировки на случай отражения возможных угроз. Сегодня у нас нет возможности держать крупные контингенты одновременно на Дальнем Востоке, на Юге и на Западе. А страна большая. Поэтому отрабатывается мобильность, оперативная, за день – два, переброска крупных соединений к разным границам.

Это и есть готовность к любому сценарию. Хотя никто точно не знает, где и когда рванет и рванет ли вообще.

Понимаю, что нет никого, кто мог бы с математической точностью предсказать, какое положение в мире будем занимать мы и Украина через 15 лет. Но и не хотелось бы в очередной раз слушать тех, кого одолела идея — бандеровцев с их верой в неизбежный развал России, или россиян, уверовавших в скорую кончину Украины, Евросоюза или США.

Думаю, серьезные изменения на Украине начнут происходить лишь после того, как партию войны сменит партия мира. Надеюсь, в результате выборов, а не гражданской войны — уже не только на Донбассе. До тех пор страна будет деградировать — экономика разрушаться, а люди разбегаться.

Что касается России, то наше положение будет во многом зависеть от самочувствия других глобальных игроков — Китая, США, Евросоюза. Потому что мы и сами являемся глобальным игроком, и нам приходится реагировать на вызовы не только у собственных границ, но и в других регионах.

Через 15 лет Хиллари Клинтон или Дональд Трамп окажутся в далеком прошлом. В недалеком — следующий после одного из них американский президент, если тоже просидит два срока, что стало традицией.

Добьем ли мы к тому времени все вместе или по отдельности ИГИЛ? Удастся ли американцам затащить Евросоюз в Трансатлантическое партнерство? Не начнут ли они очередное вторжение в какую-нибудь страну?

Конечно, лимитрофы всегда будут интересовать нас больше, чем дальние страны. Поэтому нам гораздо важнее выстраивать правильные взаимоотношения с республиками Средней Азии, Закавказья, Украины и Белоруссии. А ведь за 15 лет почти везде произойдет смена элит — не будет Назарбаева, Порошенко, Саргсяна и даже, возможно, Лукашенко и Алиева.

Сможет ли Вашингтон настроить против нас власти Астаны, Ташкента, Баку, Еревана и так далее по всему периметру?

Не забывайте при этом: через 15 лет у нас не будет Путина.

Чувствуете, сколько неизвестных ингредиентов заложено в формулу стратегии развития России на ближайшие десятилетия? А ведь я перечислил, наверное, лишь несколько процентов возможных изменений в геополитике. Каждое из оставшихся, в свою очередь, тоже может привести как к глобальным потрясениям, так и к глобальной стабилизации.

И намеренно не стал упоминать весьма вероятную Третью мировую войну. Ибо она вообще смешает все карты — в прямом и переносном смысле.

Источник

По просьбе Олега Марченко выкладываю ответ на вопросы старинного приятеля к одной из предыдущих моих статей. В том виде, в каком он был опубликован на странице сообщества в ФБ. Обращаю внимание, что обсуждалась гипотетическая возможность что-то сделать в прошлом, а не планы на будущее (а то многие не понимают).

Дорогой Дима, привет!
Извини, что отвечаю тебе публично, но, насколько я понимаю, заданные тобой вопросы интересуют не только тебя. Так что, тебе все равно, где читать, а мне не надо будет раз двадцать-тридцать писать одно и то же.
Итак, ты пишешь:

Привет! Прости тупого, но не понял внутренней логики абзаца: "Федеративная Украина с новой конституцией и широкими правами регионов не только формально бы признала переход Крыма к России (в новой конституции Крым бы уже не упоминался, как украинская территория), но и эволюционным путем спокойно бы интегрировалась в ТС и ЕАЭС. Просто ей было бы некуда деваться. Ведь ни США, ни ЕС содержать Украину не собирались".

1. Почему в новой конституции Крым бы уже не упоминался, как украинская территория?
2. Почему именно федеративная Украина "спокойно интегрировалась бы в ТС"? Ведь и унитарной точно также некуда будет деваться. В любом случае вектор внешнеэкономического развития остаётся за центром - даже при федеративном устройстве.
P.S. Это не праздные вопросы для меня. Не абы поспорить. Есть причина спросить.

Ответы:

1. Если внимательно посмотреть не только на предложения Путина, озвученные в марте-апреле 2014 года, но и на тексты двух минских соглашений, то мы увидим, что федерация должна была создаваться, как свободное объединение территорий, которые согласились вновь жить вместе. То есть, новая федеративная конституция ликвидирует разрыв легитимности, возникший после свержения законной власти, приведший к противостоянию регионов и к гражданской войне. Конституция пишется теми регионами, которые согласились остаться в составе переучрежденного украинского государства. А они его именно переучреждают – старое унитарное отменяется, новое федеративное создается (это, как после второй империи во Франции возникла третья республика или после империи Романовых республика советов). Меняется все – система правления, органы власти, а главное их легитимность проистекает уже не из последовательной преемственности, оформляемой на президентских и парламентских выборах, но из нового Основного закона. 

Такая конституция, должна была бы быть принята на всенародном референдуме, поскольку в данном случае, старая власть, не обладая полнотой легитимности в глазах всего населения, не может своим решением придать легитимность новой власти. Но даже, если бы ее приняло специальное конституционное собрание, это бы не отменило одного интересного момента. Власть не может распространяться на те территории, которые эту власть не учреждали. Нельзя просто записать в Конституцию России, что теперь ей принадлежит Хоккайдо и на этом основании требовать у Японии отдать остров.

То есть, власть нового федеративного украинского государства не могла бы распространяться на Крым, население которого не только не утверждало бы новую конституцию и не учреждало бы новую Украину, но, к тому времени уже ясно выразило на референдуме свою волю и уже находилось в составе России.
Это бы, конечно не отменило необходимости оформить отношения в международно-правовом плане. И, возможно, переговоры были бы нелегкими и длились бы долго, но полного тупика, когда Крым на совершенно законных основаниях записан в качестве региона в конституции двух государств уже не было бы. Крым бы не состоял в числе земель, учреждавших новую Украину и поэтому в новую конституцию его бы нельзя было внести.

2. Что касается интеграции в ТС и даже в ЕАЭС. Смотри. Было выдвинуто требование, чтобы в процессе создания федеративного украинского государства, регионы, которые мы сейчас называем Новороссией получили не просто права, но гарантии их соблюдения, вплоть до собственной бюджетной политики, собственных внешнеэкономических отношений и даже собственных силовиков (не важно как они бы назывались – «народная милиция», «республиканская гвардия» или еще как-то). Уверен, что Галиция не потерпела бы, чтобы у нее было меньше прав, чем у Новороссии. А это уже не унитарное государство и даже не совсем федерация. Это скорее конфедерация под названием федерации, где центральные органы вроде и есть, но они крайне слабы и зависимы от бюджетообразующих регионов.

А кто, позволь спросить является проводником евроинтеграции? Галиция? Нет, у несчастных гуцулов никогда не хватило бы сил подмять всю Украину, если бы их не поддерживал мощный полномочный центр, который, собственно, и подавлял явную пророссийскую ориентацию большинства избирателей. В этом, кстати, состояла и проблема невозможности эффективной работы на Украине российской «мягкой силы». Кого из политиков ни возьми – нарвешься на евроинтегратора. Производи хоть десять переворотов, а у власти все равно евроинтеграторы будут. Как только региональный пророссийский политик попадает на национальный уровень, он тут же проникается интересами центра, который что-то значит только пока может перераспределять ресурсы Новороссии в пользу Галиции (за что собственно Киев и Галиция и ведут гражданскую войну) и становится евроинтегратором.

Но в мягкой федерации (а по факту в конфедерации) избираемый губернатор Донецка или Днепропетровска значит в десять раз больше, чем президент, правительство и сколько угодно палатный парламент в Киеве. У кого деньги, у того и власть, а деньги на местах. Столица теряет свое значение, контроль над ней никому не нужен. Каждый стремится находиться поближе к деньгам, то есть в регионе.

А дальше перевес в численности населения и в экономической мощи дает Новороссии огромные преимущества. Тем более, что не завися более от диктата центра она сама будет решать сколько денег надо дать Галиции, чтобы оттуда не все уехали на заработки за пределы горячо любимой нэнькы.
Я понимаю, что на какое-то время тенденция евроинтеграции осталась бы. Но когда ты, как политик (губернатор региона) находишься в непосредственной зависимости от населения, которое кормится от контрактов с Россией, прозрение наступает быстро. Ведь, в чем проблема киевской власти. Там привыкли идти за деньгами не на производство, а в тумбочку под названием госбюджет. Им плевать, откуда появляются в бюджете деньги. Их дело эти деньги поделить (в основном между собой). В регионе, если у тебя не работает производство, то и бюджета нет, поскольку поступления с таможен и прочие мелкие радости – источник дохода федерального центра.

И вот здесь, ни Киев, ни Галиция уже не обладали бы достаточным политическим весом, чтобы сломать желание регионов зарабатывать побольше. Наоборот, их благополучие напрямую зависело бы от доходов регионов.

Чтобы стать сильной и независимой от регионов, центральной власти было бы необходимо найти источники формирования альтернативного бюджета. Единственный такой источник в сложившейся ситуации – иностранные займы. Я даже не говорю о том, что конституция должна была бы ограничивать их объем уровнем, утвержденным палатой регионов (то есть Новороссия могла бы заблокировать любой заем). Допустим, что центр может брать столько денег, сколько хочет. И кто ему даст? Не жалкие 5-10 миллиардов в год или два, как дают сейчас, а миллиардов 30-50 в год, чтобы уравновесить возможности регионов. Причем постоянно (хотя бы три года подряд). Под какие гарантии, если у центра нет полномочий?
А Россия, кредитуя интересующее ее производство, практически бы кредитовала Новороссию на миллиардов 15-20, в два-три года, не считая возможности привлекать частные кредиты. Причем здесь было бы понятно, что кредитование идет на возвратной взаимовыгодной основе и были бы абсолютно понятны источники погашения кредитов.

И так за три-пять лет спокойно, без шума и пыли привели бы Галицию в ТС на финансовой веревочке, пропущенной через федеративное кольцо в носу.

Конечно, в изложенном есть несколько допущений, которые могли бы и не состояться. Но, в других версиях развития событий допущений еще больше, например: «Если бы мы послали танки в марте, то в апреле уже бы взяли Львов и все было бы хорошо». Здесь все утверждение – одно сплошное допущение, опирающееся только на желания утверждающего.

Ну и, наконец, тот факт, что США и киевский власти отказались от вроде бы выгодного предложения Путина: «Федерализируйтесь и все у Вас будет хорошо, будем жить с Порошенко (да хоть с Турчиновым), как с Януковичем жили», - и начали гражданскую войну, которую никогда не смогут выиграть, косвенно подтверждает, то, о чем я пишу. В варианте федерализации они проигрывали Украину не так быстро и не так заметно, зато надежно и без лишних жертв и разрушений.

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА «Россия сегодня»