Один из либеральных "гигантов мысли" - экономист Владислав Иноземцев (начинал в журнале ЦК КПСС "Коммунист", быстро переквалифицировался в банкиры образца 90-х, потом член федерального политсовета партии "Правое дело" и председатель высшего совета партии "Гражданская сила", несостоявшийся автор экономической программы Ксении Собчак) - предложил ограничить избирательные права государственных служащих (включая военных, правоохранителей) и бюджетников.
"Эта категория граждан в современной России насчитывает более 14 млн. человек, или около 12,7% имеющих право голоса", - уточняет он на страницах интернет-проекта "Сноб". Но, по его мнению, "гарантией успешности общества является именно качество и независимость этих избирателей, а не их численность".
Иноземцев "убеждён, что, принимая во внимание особенности нашей истории и современное состояние страны, её демократизация без своего рода избирательного ценза невозможна". Он описывает формы зависимости госслужащих и бюджетников от ненавистного ему государства и делает характерный вывод: "Единственным разумным выходом является не давать государству легитимизировать самое себя и исключить тех, кто получает свой основной доход напрямую из бюджета, из числа избирателей". Иноземцев спокойно признаёт, что "такой подход может показаться масштабным нарушением гражданских прав", он не видит в этом ничего страшного. "Данное ограничение избирательных прав в России возможно и необходимо", - пишет он. Ведь "подобное ограничение избирательных прав указало бы стране на направление её дальнейшего движения".
Представители либеральной общественности далеко не раз высказывали подобные хотелки. Например, блогер, фотограф, бизнесмен, урбанист-любитель и соавтор "Городских проектов", активист велосипедного движения Илья Варламов призвал лишить права голоса пенсионеров (идея давно популярна в "креативной" среде) - не только в РФ, но и во всём мире.
"Если бы у пенсионеров не было права голоса, мир был бы другим! Хиллари Клинтон была бы президентом США, Великобритания не выходила бы из ЕС, а мэром Москвы мог бы стать Алексей Навальный!", - влажно мечтал он в своём блоге в ноябре 2016 года (текст "Пенсионеры убивают наше будущее?"). "В России проблема голосующих пенсионеров ещё актуальнее, чем на Западе", - считает он. Также Варламов хочет ограничения в правах для людей без высшего образования, разрешения голосовать школоте с 14 лет и т. д. Варламов ничтоже сумняшеся предлагает, по его собственным словам, "запретить" значительной части граждан "выбирать будущее", и возмущён, что "доводы теории разбиваются о критику моралистов".
Ещё в июне 2008 года в эфире Радио "Свобода" свои дискриминационные планы озвучил Роман Доброхотов, основатель и лидер движения "Мы", обозреватель газеты "Новые Известия", пропагандист оранжевой революции (будущий член федерального политсовета Объединённого демократического движения "Солидарность", один из основателей и лидеров Партии 5 декабря, преподаватель политологии в Государственном академическом университете гуманитарных наук, главред интернет-издания The Insider). Он был молод и говорил прямо, не стесняясь. Выразил общее мнение своего специфического круга. Для него представляется совершенно необходимой "система фильтрации через представительные органы".
"Демократия – это не власть большинства. Власть большинства – это тоталитаризм. Власть необразованного, серого, запуганного, ксенофобского большинства", - изрёк Доброхотов. Соответственно, допускать к участию в голосовании нельзя две трети жителей России. Поскольку эти самые две трети, по словам Доброхотова, являются "ксенофобами" и "латентными преступниками".
12 феврали газета «Завтра» выпустила статью, посвященную идее господина Иноземцева, ограничить избирательные права государственных служащих. Этот самый Иноземцев известен тем, что в 1990 годы занимался какими-то мутными финансовыми делами (а были тогда немутные финансовые дела?): руководил давно забытыми банками и т.д. (А до этого, разумеется, был консультантом отдела истории и теории социализма (!) журнала ЦК КПСС «Коммунист» - как говориться, нет такого антикоммуниста и антисоветчика, который не был бы отличником по научному коммунизму!) Но, видимо, чего-то серьезно «намутил» - поскольку в следующее десятилетие банковский бизнес был им заброшен, и данный субъект начал подвизаться в качестве ученого и мыслителя. Причем, это ему, в общем-то, удавалось – поскольку, помимо разного рода должностей в издательской, научной и политической среде, Иноземцеву удалось стать одним из столпов «российской либеральной мысли». (Которая, по сути, не российская, не либеральная, и не мысль.)
Впрочем, уже к середине 2000 годов звезда данного «мыслителя» стала стремиться к закату – по крайней мере, в плане популярности среди читателей. (Не среди народа даже – а среди тех, кто, в целом, поддерживал либеральное направление.) И хотя Иноземцев до сих пор еще находится на хорошей должности и в хорошем материальном положении, говорить о нем, как о популярном авторе, давно уже смешно. Причина проста: как и творчество большинства «либеральных» (в российском смысле) деятелей, работы Иноземцева представляли собой пересказ актуальных положений западной мысли. Ну, с добавление неизбежного для политика и бизнесмена 1990 годов снобизма – а точнее, не снобизма, а просто презрения ко всей «российской биомассе».
В условиях 1990 годов данная схема, в общем-то, работала. Но со временем ситуация изменилась: , во-первых, мы можем легко прочитать «в оригинале» (ну, пусть, в переводе) любого западного деятеля, она выглядит, мягко сказать, странно. Ну, а во-вторых, за последние два десятилетия практически все мыслящие люди смогли убедиться, что никаких особых прорывов «мировой мысли» в это время не происходит –то есть, актуальность даже тех самых «западных мыслителей» оказывается сомнительной. В результате чего указанный способ создания популярности остался в прошлом…
Впрочем, во всей данной истории интересно вовсе не то, что один из «столпов» постсоветского «либерализма» и «демократии» в очередной раз высказал более чем тривиальную идею: народ у нас не тот, давайте ограничим его влияние – поскольку подобные мысли кто только не высказывал. (Напротив, это вероятность того, что «банкир» из 1990 годов окажется народолюбцем близка к нулю.) Гораздо важнее тут то, что подобный пассаж показывает кардинальное непонимание нашими постсоветскими «мыслителями» самой сути демократического общества, его базовых механизмов работы. То есть – того самого явления, монополию на защиту которого они себе давно присвоили.
Дело в том, что основным назначением представительской демократии является вовсе не обеспечение доступа народа к «рычагам управления» - подобные вещи в реальном мире мало кто предполагает. (Поскольку очевидно, что в текущем положении это просто невозможно. Правда, в случае иного общественного устройства реализация подобной идеи появляется – но об этом надо говорить отдельно.) Поэтому основной смысл всего процесса состоит несколько в другом: в том, что, посредством избрания отдельных представителей «от народа», возникает возможность получать некий «срез» общества. То есть, если так можно выразиться, создать «натурную» его модель. С которой представители власти и могут уже работать, определяя, как будут восприняты те или иные варианты их дальнейших действий. (Или, если сказать иначе, общество получает возможность задавания определенного «коридора» действия властей.)
Именно подобная особенность, по сути, и является сейчас главным преимуществом демократии. Даже в том «кастрированном» виде, в котором она существует сейчас. Более того, даже древние аристократические ее формы – все эти Палаты Лордов и прочие Генеральные штаты (представляющие собой собрания аристократов) – занимались практически тем же самым. В том смысле, что основной задачей их являлось согласование действий короля – то есть, власти, как таковой – и интересов высших сословий. Да, многие представители данной аристократии могли и сами выступать в качестве «власти» - но сути это не меняло: в любом случае «представители» нужны были именно для того, чтобы не давать власти делать что-то, что было бы не «комплиментарно» к текущей социальной системе.
Поскольку, если исключить данный механизм, то вероятность успешного проведения «властных решений» резко падает. Да, формально абсолютный монарх может желать, что угодно. Но реально при выходе этих самых желаний за пределы «допустимых» для правящего класса он получает, в лучшем случае, отсутствие их выполнения. (А в худшем – апоплексический удар табакеркой.) Причем, чем сложнее становится общество, чем сильнее развивается система общественного производства, тем важнее становится указанное согласование. (Ранее король еще мог «автоматически» попадать в интересы феодалов – поскольку сам был феодалом и знал, что последним нужно – но по мере формирование капиталистического производства эта возможность исчезает.) В результате чего, в течение последних 500 лет мы наблюдаем неизбежное расширение «поверхности охвата» указанного «демократического опроса», включение в него все новых социальных слоев. Пока, наконец, в XX веке демократия не охватывает (в том или иной форме – которая может быть весьма экзотической, как США с их выборщиками) всех имеющихся граждан.
То есть – начиная с прошлого столетия очевидным становится то, что если не принимать в рассмотрение все общество, то последствия могут быть весьма плачевными. (Массовые выступления граждан в плане требования своих прав это как раз показывали.) Поэтому с этого времени идея «всеобщих демократических выборов» рассматривается, как единственно возможная – а все ограничения выступают пережитками прошлого. (При этом, разумеется, мало кто верит в идею того, что «человек с низов» реально может дойти до самых вершин власти. По крайней мере, в буржуазных странах – в СССР и странах «народной демократии» подобное было как раз возможным.)
На фоне всего этого указанная идея: исключить из системы выборов 14 млн. бюджетников –выглядит весьма странной. Ведь, действительно, при общем числе работающих в стране порядка 50-60 млн. человек это означает «вырывание» из указанной модели общества целой четверти населения. Тем более, что четверти не просто «экономически активного» - но и связанного с жизненно важными проблемами населения. В данном случае пресловутые демократические процедуры просто теряют свой положительный смысл. Причем, для всех – и для тех, чье мнение просто перестает быть важным для государства, и для самого государства, в рамках подобной системы лишающейся адекватности восприятия реальности. Если идти по этому пути дальше, то, в конечном итоге, можно вообще прийти к полному игнорирования последней. Кстати, это не шутка – концепции, предполагающие подобный способ взаимодействия с миром, периодически выдвигаются. К примеру, в той же «русской патриотической фантастике» одна из центральных тем состоит именно в том, что к власти приходит некий «монарх-сверхчеловек», снабженный всеведеньем. И начинает «творить добро», невзирая на мнение окружающих лиц. Понятно, что в условиях полностью сконструированного мира это оказывается успешным.
Но в реальности, понятное дело, подобная ситуация маловероятна. Тем не менее, популярность подобных представлений в конце XX начале XXI века только растет. Причем, не только среди правых – включая тех, кто именует себя «либералами» и «демократами» - но и среди левых. Причем, можно увидеть интересную закономерность: чем умнее и образованнее – хотя бы в «политическом» плане – считает себя человек, тем сильнее у него возникает тяга к ограничению «быдла». (Ну, или лиц, которыми легко манипулировать – как эту категорию именуют те, кто считает себя «левым».) Да что там «левые» - даже среди «красных» есть приверженцы данной концепции!
Как можно легко догадаться, связано это с указанным выше непониманием сути демократических процедур. То есть – концепцией, состоящей в том, что «управлять могут только особо образованные люди». Хотя в реальности речь идет не столько об управлении, сколько о задании рамок этого самого управления – то есть, о постановке цели. Да еще при этом и неявной – то есть, о создании у управляющих инстанций адекватного представления о мире, в рамках которого они могут сделать правильный выбор. (Впрочем, следует понимать, что и «прямое управление» не представляет собой реальной сложности –в том смысле, что любой, более-менее образованный человек способен обучиться данной задаче. Ну да:
«…Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас вступить в управление государством.. Но мы [...] требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники…»)
* * *
Впрочем, вопрос об общественном устройстве, которым граждане управляют напрямую, следует разбирать отдельно. Тут же, завершая поставленную тему, стоит сказать, что указанная выше ситуация – в которой значительное число интеллектуалов не просто страдают демофобией, но и путаются с ролями тех или иных общественных институтов – является одной из характерных особенностей постсоветского мира. В свою очередь, приводящей к другой его особенности, уже не раз поминаемой – к хроническим неудачам всегда и во всем. Что, как можно легко догадаться, прекрасно показывает место всех этих «интеллектуалов» 1990 и 2000 годов в истории. Так же не сказать, чтобы особенно почетное. Ну, а выводы из всего этого каждым может сделать самостоятельно…
https://anlazz.livejournal.com/252536.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий