Николай Платошкин о Дмитрии Карбышеве

Слон в сольном танце: сценарии будущего для Германа Грефа

Главная интрига российского финансового мира в 2019 году — сохранит ли свой пост президент Сбербанка Герман Греф, возглавляющий крупнейший банк страны уже почти 12 лет. Перспективы продолжения карьеры Грефа, который недавно отметил 55-летие, именно в Сбербанке сейчас не выглядят столь же очевидными, как несколько лет назад.

В прошлом году совершенно явным образом обозначились серьезные разногласия между Грефом и председателем Банка России Эльвирой Набиуллиной по ключевым принципам банковского регулирования, а теперь дискуссия Грефа с его оппонентами может обостриться уже в контексте дела арестованного американского бизнесмена Майкла Калви, подозреваемого в махинациях вокруг банка «Восточный».

Третий срок полномочий Германа Грефа во главе Сбербанка истекает в декабре. На днях в ходе общения с инвесторам по конференц-связи Греф вполне определенно намекнул, что через несколько месяцев Сбербанк может возглавить другой человек.

«Насчет моей личной ситуации: у меня есть немного времени, чтобы обсудить все с акционерами. Я бы хотел обсудить этот вопрос с главным акционером — Центральным банком, а также миноритарными акционерами… Я думаю, что сейчас я не могу сказать что-то на 100% точно, потому что мой контракт — это позиция моих акционеров. Надеюсь, в течение следующих месяцев мы закончим это обсуждение с Центральным банком и миноритарными акционерами, потому что мне нужна ваша поддержка, ваше видение, мне надо понимать, что мы одинаково видим будущее Сбербанка», — цитирует Грефа ТАСС.

Апогей монополизма

Пост председателя правления Сбербанка Герман Греф занимает с октября 2007 года и с тех пор уже дважды переизбирался на очередной четырехлетний срок. По всем формальным показателям со стороны основного владельца Сбербанка — государства — никаких принципиальных претензий к Грефу за все это время не было.

За долгие годы его пребывания во главе крупнейшего банка России его активы выросли почти в 5,5 раза — с 5,2 трлн рублей в начале 2008 года до нынешних почти 28 трлн рублей, по данным портала «Банки.ру», а объем вкладов населения — более чем в 4,5 раза, с 2,7 трлн до 12,4 трлн рублей за тот же период.

Под руководством Грефа Сбербанк регулярно обновлял и рекорды чистой прибыли — в прошлом году по международным стандартам отчетности (МСФО) она достигла 831,7 млрд рублей, хотя это оказалось заметно ниже некоторых прогнозов, по которым Сбербанк должен был выйти по этому показателю на триллион.

В общем, если в декабре этого года Греф сохранит свой пост, это будет, наверное, самым ожидаемым вариантом продолжения его карьеры, к тому же в российских госбанках есть примеры и большего долгожительства на руководящих должностях. Например, Андрей Костин, возглавляет второй по значимости российский банк ВТБ с 2002 года, в очередной раз его пятилетние полномочия были продлены в 2017 году. При этом 62-летний Костин старше Грефа на целых восемь лет — срок для топ-менеджера немалый.

Однако у несомненных успехов Грефа присутствует все более явная обратная сторона. Во многом именно усилиями Грефа банковская система России приобрела в расхожем представлении вид, который можно описать формулой «Сбербанк и все остальные». Немалую косвенную лепту в такое положение дел внес и российский ЦБ, который под руководством Эльвиры Набиуллиной, бывшей заместительницы и преемницы Грефа в Минэкономразвития РФ, за последние несколько лет отобрал лицензии у нескольких сотен коммерческих банков.

Прямым следствием этого стал масштабный переток денег физических и юридических лиц в госбанки во главе со Сбером. И если на ранних этапах банковской «чистки» усиление монополизма, казалось, не беспокоило ЦБ, то в прошлом году Набиуллина все же не сдержалась.

«Мы когда-то говорили, что правительство занималось отказом от „мобильного рабства“, но „банковское рабство“ существует, а у человека должна быть возможность выбирать услуги вне зависимости от того, где у него счет в банке, переводить эти средства», — заявила председатель ЦБ на форуме Finopolis-2018, который в минувшем октябре проходил в Сочи.

Еще одно сделанное на той же площадке высказывание Эльвиры Набиуллиной — «монополия убивает стремление к инновациям, потому что все хорошо» — вообще можно было истолковать как камень в огород Грефа, ибо кто, как не он, в последние годы уделял столько внимания инновационным технологиям банкинга.

Вполне возможно, что острые реплики Набиуллиной были просто заочным ответом самому Грефу, который незадолго до этого, на Международном финансовом конгрессе, проходившем в июне прошлого года в Санкт-Петербурге, заявил, что самая главная угроза для банковского сектора заключается в том, что ошибочная парадигма в его регулировании будет доведена до конца.

«У нас в регуляторах сидят крутые парни, их огромное количество, и там собран очень большой интеллект. Они начали процесс ужесточения регулирования банковской сферы, и ничто их не остановит,… даже если мы и рынок будем плакать большими слезами», — сообщил Греф изумленной публике.

Впрочем, и тогда Эльвира Набиуллина нашла что ответить. «Некоторое время назад у вас было более снисходительное отношение к жесткому регулированию. Вы благодарили за него, находили, во всяком случае, в нем положительные моменты, что жесткость банковского регулирования спасает вас от конкуренции со стороны финтеха. Но, видимо, эту функцию банковское регулирование перестало играть», — напомнила председатель ЦБ главе Сбербанка.

Тема монополизма в банковском секторе получила продолжение в конце января, когда руководство ЦБ признало факт наличие «зарплатного рабства», то есть доминирования нескольких крупных госбанков в сфере «зарплатных проектов» (перечисления заработков на карты сотрудников компаний и организаций и т. д.).

В ответ на предложение Альфа-Банка, Тинькофф банка и Совкомбанка создать консолидированный зарплатный реестр, который дал бы возможность выбирать банк для этих целей, Эльвира Набиуллина сообщила, что проблема «зарплатного рабства» не является надуманной и нужно обсуждать, как можно обеспечить работнику более свободный выбор, какие препятствия можно снять.

«Можно предусмотреть, как это правило вводить — либо законодательно, либо рекомендательно, но расширить выбор для работников», — отметила председатель ЦБ. На днях наличие проблем в этой сфере подтвердила и Федеральная антимонопольная служба, заявившая о готовности участвовать в разрешении ситуации.

Еще одна линия разногласий Сбербанка и ЦБ — развитие системы быстрых межбанковских платежей (СБП), которую Банк России хотел бы сделать обязательной для всех участников рынка. Однако для этого нужно еще добиться включения в систему Сбербанка, через который проходит львиная доля всех розничных переводов.

«Будем обсуждать с ЦБ. Я уже много раз говорил, что нам интересно поддержание конкурентных условий, нам никто не подарил эту систему, мы, собственно, изобрели ее и первыми внедрили. Мне не кажется оптимальной такая искусственная квазиконкуренция с помощью регулятора, но мы готовы к любому варианту. Нам кажется, что это просто лишний шаг, все равно параллельно создается коммерческая система», — заявил по поводу перспектив обязательного внедрения системы Герман Греф на последнем Всемирном экономическом форуме в Давосе.

За кулисами дела Калви

Последние события в финансовом мире дали наблюдателям повод обсуждать еще один потенциальный конфликт Германа Грефа — на сей раз с помощником президента России по экономике Андреем Белоусовым, который в свое время также был заместителем Грефа в Минэкономразвития РФ и был назван своим шефом лучшим макроэкономистом страны.

Согласно звучащей сегодня версии, одним из симптомов этого конфликта стал арест американского бизнесмена Майкла Калви, основателя инвестфонда Baring Vostok, который несколько дней назад был арестован по подозрению в махинациях в банке «Восточный».

После задержания Калви в его защиту выступили Герман Греф, глава Счетной палаты Алексей Кудрин и Анатолий Чубайс. Калви, сообщил, в частности, Греф через пресс-службу Сбербанка, много сделал для привлечения инвестиций в страну, для развития экономики и высокотехнологичных компаний, таких как «Яндекс», «Озон», «Тинькофф» и других. «Не зная сущности обвинений, очень надеюсь, что правоохранительные органы разберутся и это окажется недоразумением», — добавил глава Сбербанка.

Считается, что сторону ключевого оппонента Калви, акционера «Восточного» Артема Аветисяна занимают Андрей Белоусов и Эльвира Набиуллина. Последняя явно неплохо представляет ситуацию в банке, где ЦБ вел проверку с прошлого августа по нынешний январь. Как отмечали СМИ, по ее итогам банк должен был доначислить резервы на возможные потери в объеме 20 млрд рублей.

Поводом же для задержания Калви стала ревизия, проведенная в «Восточном» еще одним акционером, Шевзодом Юсуфовым, который обнаружил, что Калви передал банку в счет погашения долга многократно переоцененные активы, и в связи с этим обратился в правоохранительные органы. Быстрому продвижению его заявления, как считается, способствовали хорошие связи Артема Аветисяна в российской элите. Эти связи у Аветисяна возникли по линии Агентства стратегических инициатив (АСИ), в котором он в 2011 году стал директором направления «Новый бизнес».

До этого он был партнером сына Германа Грефа Олега Грефа, с которым они учредили компанию ЗАО «Независимый экспертно-оценочный центр», преобразованную затем в консалтинговую группу «НЭО Центр». Но в 2017 году пути компаньонов разошлись, когда Греф-младший ушел из «НЭО Центр» в момент скандала вокруг компании «Павловскгранит» в Воронежской области. Поводом для него стал иск фонда PPF Management из американского штата Делавэр, которая обвиняла Сбербанк и «НЭО Центр» в утрате контроля над этим предприятием.

История вокруг Майкла Калви продемонстрировала наличие серьезных конфликтов в российских элитах, которые не вписываются в давно набившие оскомину рассуждения о «силовой» и «либеральной» «башнях». Одной из главных линий напряжения в этих новых конфликтах может быть, к примеру, Крым.

Как утверждает сетевое издание The Bell пять лет назад единственным человеком из экономического окружения президента Владимира Путина, который поддержал присоединение Крыма к России, был именно Андрей Белоусов. Его же давняя идея — вкладывать нефтяные сверхдоходы в развитие инфраструктуры — сейчас реализуется в виде национальных проектов, хотя в те годы, когда Белоусов продвигал ее, работая в правительстве, она неизменно наталкивалась на сопротивление тогдашнего министра финансов Алексея Кудрина.

В то же время хорошо известна позиция по Крыму Германа Грефа, который не раз подчеркивал, что Сбербанк не будет работать на полуострове, поскольку это чревато международными санкциями.

«В Крыму есть возможности предоставлять финансовые услуги и целый ряд небольших банков, для которых нет такой опасности, как для нас, — быть выключенными из международного потока капиталов. Поэтому ответ очевиден», — заявил, в частности, Греф в конце 2017 года. Хотя справедливости ради стоит отметить, что похожей позиции придерживается и подавляющее большинство других ведущих российских банков.

На вольные хлеба

Впрочем, уход Германа Грефа из Сбербанка на какую-нибудь должность, не связанную с государством напрямую, также не будет неожиданным. Еще три года назад в интервью журналу Institutional investor он сообщил, что после завершения своей карьеры в Сбербанке намерен посвятить себя бизнесу:

«Я, наверное, подвергался критике больше, чем любой другой чиновник, когда я был в правительстве, и я не хотел бы пройти через все это снова. Я пообещал инвесторам, что не оставлю Сбербанк, пока мы не будем довольны его модернизацией и эффективностью… Потом я хочу уйти в бизнес».

Незадолго до этого Греф также сообщал в интервью «Коммерсанту», что у него «в принципе нет планов возвращаться на публичные позиции».

Вряд ли у кого-то есть сомнения в том, что за годы работы в Сбербанке Герман Греф накопил достаточный капитал для последующего инвестирования в масштабный собственный бизнес. Вопрос лишь в размерах этого капитала — официальных сведений о доходах Грефа по-прежнему нет.

По итогам 2015 года Forbes оценивал его совокупное вознаграждение в $ 11 млн — впереди Грефа из топ-менеджеров российских госкомпаний оказались только Алексей Миллер («Газпром») и Игорь Сечин («Роснефть»). Правда, Сбербанк сразу же сообщил, что не подтверждает оценку и методику расчета Forbes.

По итогам 2017 года сообщалось, что Сбербанк выплатил членам правления 5,108 миллиарда рублей, или на 42,2% больше, чем в 2016 году. Эта информация в целом стыкуется с тем, что сам Греф ранее говорил о принципах формирования своего вознаграждения: на 80% оно привязано к финансовому результату банка и на 20% состоит из фиксированной части.

В 2017 году Сбербанк установил очередной рекорд чистой прибыли — 674 млрд рублей, превысив на 30% предшествующий показатель, с чем, очевидно, и было связано увеличение вознаграждения топ-менеджеров.

В 2018 году Сбербанк выплатил девяти членам правления в качестве вознаграждения 5,488 млрд рублей, из которых фиксированное вознаграждение (должностные оклады, оплата отпусков, оплата по среднему заработку за период служебных командировок) составило 1,289 млрд рублей, остальное — «мотивационная часть».

Учитывая непрекращающийся интерес Германа Грефа к различным инновациям, логично предположить, что после ухода из Сбербанка он может пополнить ряды венчурных инвесторов. Однако в этом случае вкладывать в рискованные проекты ему придется собственные средства, что принципиально отличается от неустанной погони за инновациями во главе Сбербанка. «Искусственный интеллект, как правило, принимает решение в больших системах.

Маленькая ошибка, закравшаяся в алгоритм, может приводить к очень большим последствиям. В нашей практике мы теряли большие деньги на этом. Из-за того, что машина совершала маленькую ошибку на больших объемах, мы теряли миллиарды рублей», — признался Греф несколько дней назад, выступая в одной из московских частных школ. Как пояснил затем Сбербанк, речь шла не о прямых убытках, а о недополученной прибыли, однако высказывание незамедлительно «ушло в народ».

Но становиться венчурным инвестором Герману Грефу в действительности не обязательно. Частота его публичных выступлений и провокационность высказываний в духе «Россия — страна-дауншифтер» легко откроют перед ним более комфортный вариант продолжения карьеры — в качестве очередного «гуру менеджмента», выступающего с лекциями и семинарами по всему миру.

Отказать Герману Оскаровичу в навыках креативного мышления в самом деле сложно, и в этом направлении ему, скорее всего, гарантирован успех, причем небезосновательный. В свое время, возглавив Сбербанк, Греф пообещал «научить слона танцевать», и реализовать это намерение у него в целом получилось: имиджевый эффект от пребывания Грефа во главе крупнейшего банка России переоценить в самом деле сложно.

По данным международной исследовательской компании Brand Finance, именно Сбербанк на сегодняшний день является самым дорогим российским брендом, стоимость которого (порядка 570 млрд рублей по итогам 2016 года, или 157-е место в мире) значительно превышает аналогичные показатели «Газпрома», «Роснефти», «ЛУКойла» и т. д.

Для сравнения, бренд второго российского банка ВТБ был оценен агентством в 5,5 раза меньше — 106,3 млрд рублей. Такой разрыв, а равно и сохраняющиеся разрывы между Сбербанком и его конкурентами по основным финансовым показателям банковской деятельности, вновь напоминает о том, что этот танец слона изначально был сольным выступлением, которое вряд ли способствовало укреплению конкуренции в российских финансах.

Олег Поляков

Донаты на сайт Яндех кошелёк - 410017649256522