Новый терминал аэропорта в Геленджике принял первый рейс после возобновления полетов; ветеран Великой Отечественной в 98 лет продал квартиру в Латвии и возвращается на Родину; в центре внимания президента развитие промышленности, транспорта и туризма во Владимирской области; итоговая сводка Минобороны о ходе спецоперации и новые кадры с передовой;
Вернуться к мирной жизни и заняться делом мечты — как фонд «Защитники Отечества» и власти на разных уровнях помогают ветеранам спецоперации; в Москве стартовал Всемирный фестиваль циркового искусства «Идол»; в Сингапуре проходит Чемпионат мира по водным видам спорта: как готовятся российские спортсмены и в каких дисциплинах есть шансы на награды.
Европейские недоумки согласовали 18-й пакет санкций против нашей страны. Но Россия будет наносить удары по объектам на территории Украины, включая Киев, с возрастающей силой, заявил зампред Совбеза РФ Дмитрий Медведев.
Нет смысла писать, что новый пакет способен изменить позицию России ровно настолько, насколько это удалось предыдущим семнадцати, отметил Медведев.
«Наша экономика, конечно, выстоит, а разгром бандеровского режима продолжится. Удары по объектам так называемой Украины, включая Киев, будут наноситься с возрастающей силой. Также следует продвигать курс на максимальное дистанцирование от ЕС и наиболее одиозных стран Евросоюза, куда теперь попадают не только убогие прибалты, оборзевшие чухонцы, недоразделённые поляки и заросшие своим гов…м британцы, но и Германия с Францией, лидерам которых не дают покоя лавры Третьего рейха и режима Виши. Чем это заканчивается для Европы — известно», — напоминает Дмитрий Медведев.
В завершение он рекомендовал как можно дольше сохранять память «об их мерзкой русофобии и учиться ненавидеть их так сильно, как умели наши предки».
«Ненависть — важнейшее оружие, позволяющее наиболее эффективно двигаться к своей противоположности — любви. Конечно, в отношении тех, кто её достоин», — подчеркивает Медведев.
Как постскриптум, он добавил несколько слов о председателе Еврокомиссии Урсуле фон дер Ляйен, работавшей когда-то врачом-гинекологом:
«Омерзительная старуха Урсула заявила об ударе ЕС в „сердце военной машины России“. Не уверен, что она понимает, где сердце. Но думает она, похоже, всегда одним местом. Тем, которым занималась в период неудачной врачебной практики».
Автор: Михаил Павлив
Украина и украинцы постепенно выходит из стадии надежд на мир и ожидания скорого завершения войны и переходит к горькому осознания того факта, что усилиями упырей из верхушки киевского режима полномасштабный конфликт продолжится.
Тем симптоматичнее в этой логике звучит интервью британскому изданию The Times бывшего министра обороны незалежной, расхитителя военных пайков и продавца "золотых" (по цене естественно) яиц Алексея Резникова (внесен в перечень террористов и экстремистов в РФ).
Цитата: "пока Путин жив или остаётся у власти, мира не будет". И еще: "сейчас в центре внимания — не переговоры и не компромисс, а необходимость готовиться к долгосрочному противостоянию".
Я уверен, его слова не являются исключением или личным мнением: они отражают новую коммуникационную линию, которую активно продвигает украинская власть. Последние недели мы наблюдаем систематическую информационную кампанию, задача которой — изменить общественное восприятие конфликта, переключив фокус с иллюзий о скором мире на принятие долгой и изнурительной войны как новой нормы.
Подобные месседжи регулярно транслируют не только отдельные чиновники, но и ключевые акторы украинской медиаповестки: депутаты, такие как Марьяна Безуглая, "раскрученные" шоу-военные из подразделений вроде 3-й штурмовой бригады, а также ЛОМ-ы режима, приближённые к власти — журналисты, аналитики, ведущие телемарафонов и их гости.
Таким образом формируется не просто информационный фон, а устойчивая система убеждений, в рамках которой ожидания мира подаются как опасная и даже вредная иллюзия. Смысл происходящего — в том, чтобы убедить население: война — это не временное испытание, а новая постоянная реальность, к которой нужно адаптироваться, которую нужно воспринимать как должное и ради которой следует приносить жертвы, включая человеческие жизни.
Такая риторика служит двум ключевым целям. Во-первых, она должна устранить надежду на скорое завершение боевых действий. Любые ожидания "быстрого конца" прямо подрывают мобилизационную готовность населения. А именно мобилизация, та самая изуверская принудительная "бусификация", в текущих условиях является краеугольным камнем выживания русофобского киевского режима в его нынешнем виде (но, кстати не государственности как таковой). Без постоянного пополнения фронта новыми людскими ресурсами, без вливания "свежей крови" ВСУ не смогут удерживать позиции (тем более с учетом количества дезертиров), а значит, вся конструкция украинской власти окажется под угрозой.
Во-вторых, эта информационная стратегия призвана трансформировать растущую в обществе апатию в форму пассивного согласия — формировать ощущение обречённости, в котором люди не будут протестовать, не будут ставить под сомнение происходящее, а просто будут плыть по течению, принимая всё как неизбежное.
Свежие данные КМИС (сколь недостоверными бы они не были) подтверждают эффективность этой риторики: 47% украинцев считают, что через 10 лет их страна останется в разрушенном состоянии с массовым оттоком населения. Лишь 43% сохраняют веру в процветание. Это уже звоночек, и очень громкий. Киевская власть слышит его и понимает: больше нельзя говорить о "скорой победе" — такие слова сегодня воспринимаются либо как циничная ложь, либо как опасная наивность. Поэтому на смену им приходит новый нарратив — нарратив "вечной войны", в которой каждый гражданин обязан смириться со своей ролью — солдата, жертвы, налогоплательщика, донора для фронта.
Однако подобная риторика, как бы она ни казалась продуманной и логичной в краткосрочной перспективе, имеет фундаментальный изъян. Она не даёт ответ на главный вопрос: ради чего всё это? Ради чего жертвы, страдания, разрушения и бесконечные мобилизации? Сегодня власти утверждают, что всё это во имя сохранения украинской государственности.
Но под "государственностью" они подразумевают нечто довольно узкое — политико-правовой порядок, установленный после событий 2014 года. То есть сохранение нынешней элиты, её политического и экономического контроля, её интерпретации патриотизма и национальных интересов. Пока еще заметная часть общества принимает это объяснение. Но сколько это продлится?
По мере затягивания военных действий, по мере нарастания усталости и деградации инфраструктуры, этот нарратив будет подвергаться всё большему сомнению. Люди начнут ассоциировать "украинскую государственность" не с защитой страны, а с бесконечными повестками от ТЦК, с произволом силовиков, с рэкетом по отношению к бизнесу, с новыми налогами, с тарифами, с бедностью и отсутствием перспектив.
То, что сегодня преподносится как священное и неприкосновенное, в глазах людей станет синонимом угнетения и безысходности. Так всегда происходит, когда официальная риторика вступает в противоречие с реальным опытом миллионов граждан.
Проблема усугубляется тем, что власти не предлагают позитивной программы. Никакой образа будущего, кроме расплывчатых формул о "евроинтеграции" и "державности", нет. Люди не видят цели, к которой можно стремиться, не ощущают смысла происходящего. А значит, и мотивации терпеть у них становится всё меньше. На фоне затяжной войны, экономического истощения и моральной усталости общество постепенно входит в фазу энтропии — внутреннего распада, утраты структур, разрушения доверия. И это разрушение, как бы его ни замалчивали, имеет накопительный эффект. Власть может игнорировать проблемы какое-то время. Может пытаться "законсервировать" ситуацию нарративом о вечной борьбе. Но рано или поздно количество нерешённых вопросов, количество жертв, количество сломанных судеб приведёт к качественному изменению. Общество не может бесконечно жить в режиме мобилизации. Не может бесконечно верить в риторику страха и жертвенности. И если власть не предложит внятной, реалистичной, вдохновляющей альтернативы (а с чего бы этой альтернативе от этих кровососов появиться?) — она утратит не только легитимность, но и способность управлять.
Таким образом, стратегия убеждения в "вечной войне" — это, по сути, признание кризиса идеологии. Признание того, что других рычагов влияния уже не осталось. Это временное решение, которое может выиграть месяцы, но не годы. Оно не предлагает выхода — лишь откладывает неизбежное. Украинское общество входит в новый этап своего деструктивного пути — этап, на котором от перегретости и мобилизации начнется сползание в апатию. Апатия будет перерастать в гнев, а гнев — в дестабилизацию. И тогда никакие нарративы уже не помогут киевской верхушке.
Комментариев нет:
Отправить комментарий