Сегодня
Социологи отмечают, мягко говоря, непритязательную нравственность нового верхнего и верхнесреднего класса. Принципиальная позиция представителей этого класса такова: нравственность – сугубо личное дело, т.е. никто никого не может упрекать в безнравственности, навязывать другим этические нормы. А вот с эстетикой дело обстоит иначе: бобо («буржуазная богема») активно навязывают другим свои вкусы. Однако с эстетикой у НВК (нового верхнего класса) дело обстоит так же плохо как с этикой, а возможно, ещё хуже.
Необуржуазия активно навязывает другим слоям дисциплину, свои вкусы и связанную с ними общественную дисциплину. Поскольку сама необуржуазия в социокультурном плане – результат синтеза буржуазности и контркультуры, контркультурный «первородный грех» обусловил наличие окна уязвимости НВК со стороны вульгарной культуры низов. Маркс, пишет Д. Брукс, отмечал, что буржуазия вульгаризирует любые идеалы, бобо же способны идеализировать любую вульгарность.
По сути необуржуазия осуществляет законченную форму вульгаризации культуры, когда идеалом становится вульгарное; т.е. здесь мы имеем дело не только с отказом от классического наследия буржуазии и аристократии в качестве идеала, не только с неспособностью создать свой идеал, но с постулированием в качестве идеала вульгарности, как мы увидим – субкультур низов.
Так богемизация буржуазии эпохи финансиализма оборачивается её люмпен-пролетаризацией (в римском смысле слова) в сфере культуры. Бобо – это изнанка буржуазии, а изнанка всегда хуже лицевой части, даже если использовать определения «нео-», «гипер-», «супер-» и т.п. Как говаривал Ф. Энгельс, у щётки не вырастут молочные железы, если её записать в класс млекопитающих.
В то же время бобо – это, безусловно, буржуазный слой, контркультура, поглощённая финансово-корпоративным капиталом: «…переняв образ мыслей художников и активистов, обычные служащие действительно начинают куда более усердно трудиться на благо компании. В 1960-е годы большинство социологов прогнозировали, что с повышением уровня жизни мы будем всё меньше и меньше работать. Но когда работа становится средством самовыражения и социальной миссией, как тут не постараться? […] Работодатели смекнули, что бобо в лепёшку расшибутся, если им объяснить, что трудятся они ради собственного духовного и интеллектуального роста».
Иными словами, поздний капитал(изм) поглотил контркультуры и заставил её гипериндивидуализм работать на себя. Но поглотить не значит переварить: богемность отравляет капитал(изм) изнутри, лишая его господствующий класс культурной гегемонии. Всё это – не говоря о том, что бобо – максимально паразитической слой: они паразитируют и на богемности, и на буржуазности. Богемизация буржуазии и буржуазификация богемы – это конец капитализма, причём, конец не как взрыв, а как всхлип.
Здесь нельзя не вспомнить мысль одного из героев романа Ж.-К. Гранже «Лонтано», абсолютным злом считавшего «буржуа, которые приняли собственную антикультуру, поглотили врага – революцию. Однажды он сравнил этих чистюль с крысами, которые выжили, приняв яд, призванный их уничтожить, и теперь образуют расу, к этому яду невосприимчивую». К этому конкретному яду – да. Но «противоядие», принятое ими, как будет показано ниже, делает новых upper-middle class – «социальных крыс» – смертельно уязвимыми с другой стороны: каждое приобретение есть потеря.
Брукс и другие верно отмечают тот факт, что необуржуазия стремится подать свои вкусы и пристрастия (даже сексуальные) в модной интеллектуальной обёртке. Значит ли это, что НВК можно охарактеризовать как высокоинтеллектуальную и высокодуховную группу? Ни в коем случае. Интеллектуальная сфера стала интеллектуальным рынком. Аналогичным образом произошла маркетизация духовного. Результат – появление целого слоя «творцов на ниве предпринимательства», «дельцов-полухудожников», «бизнесменов от науки», «менеджеров новостей» и т.п.
Результат – деградация как искусства, подменяемого разного рода инсталляциями, так и интеллектуальной сферы. Интеллектуалы в среде НВК, пишет Брукс, продают себя не столько денежным мешкам, сколько массовой тупой аудитории; место творчества занимает поиск рыночных ниш; место науки, добавлю я, – поиск грантов. Иными словами, новый информационный порядок необуржуазии – «ненависть к мысли» (Д. Дюкло), отсюда, помимо прочего, резкое снижение интеллектуального уровня СМИ и утрата своего лица, индивидуальности у многих изданий.
«Сидя» на англо- и франкоязычной научной и общественно-политической информации, могу засвидетельствовать: если в 1975–1995 гг. было важно и интересно читать 50–60 еженедельных, ежемесячных и ежеквартальных изданий, то сегодня достаточно 10–15. Во-первых, бóльшая часть журналов стала похожа друг на друга. Во-вторых, интеллектуальный уровень большей части не просто упал – рухнул. Разумеется, есть несколько великолепных изданий, но это островки в море.
Необуржуазная культура уродует и такие сферы интеллекта как наука и образование. Корпоративный контроль, как верно заметил К. Лэш, ведёт к одержимости учёных количественными методами и детеоретизации науки об обществе, по сути – к её уничтожению. Об убивающей реальное образование «болонской системе» – этом детище необуржуазных чиновников от науки – я молчу, всё уже сказано.
В США дух необуржуазной бобо-элиты лучше всего воплотила администрация Клинтона и сама чета Клинтон. Оба – типичные бэби-бумеры с типичной биографией этого поколения: в 1960-е – участие в антивоенном движении, лёгкие нaркoтики, беспорядочные связи с особями обоего пола; в 1980-е – политическая карьера, фьючерсные сделки. Бобо, конечно же, голосуют за демократов. Впрочем, «политика» НВК – это на самом деле деполитизация.
Ключевое противоречие сегодня не между (свободными) шестидесятыми и (консервативными) восьмидесятыми, а между теми, кто совместил ценности обеих эпох, и теми, кто отказался от такого совмещения». Как мы уже видели, продукт совмещения – это НВК; таким образом, речь должна идти не столько о политическом (в лучшем случае это форма), сколько о социальном противостоянии.
"В период 1980-90-х западная социально-экономическая повестка, как для внутреннего, так и для внешнего потребления, была строго правая. Приватизация всего, сокращение социальных расходов, отказ от любых следов социализма, приношение жертв божествам финансовых рынков - вот что пропагандировал западный интеллектуальный мейнстрим с конца 1970-х примерно до начала или середины 2000-х.
В конце 2000-х в США началось стремительное полевение. Глубокие провалы "свободного рынка" проявившиеся в период " Великой рецессии" 2007-9 подорвали веру в капитализм в целом. "Жесткий ответ преступности" больше не привлекал избирателей, в частности потому что обычная уличная преступность существенно снизилась за предыдущие 10-15 лет. Началось "смягчение нравов" по всем направлениям, не лишённое сопутствующего "разжижения мозгов". Как обычно, оно сопровождалось распространением, и даже прославлением, прежде маргинальных взглядов.
Есть немало признаков того что происходящее сейчас в США и на Западе в целом - это не просто очередная подвижка в сознании и моральных представлениях, которая зашла слишком далеко и за ней последует отскок в другую сторону. Возможно, это настоящая, необратимая деградация, которая не раз случалась в перезревших цивилизациях." neznaika-nalune.livejournal.com
В сухом остатке: наиболее вероятный вектор развития необуржуазии – социальная деградация, как это всегда бывает с замкнутыми группами, капитуляция перед ходом жизни, в конечном счёте – перед низами, по отношению к которым НВК перестают быть творческим меньшинством, не просто утрачивая культурную гегемонию, а перенимая и имитируя субкультуру низов. Следующий за богемизацией буржуазии логический шаг – её варваризация/быдлоизация. Здесь можно сказать, что на закате капитализма, в его смертный час, низы системы, которые так же не вызывают симпатии, как и верхи (игра была равна – играли два…) берут над НВК свой реванш. Правда, реванш этот похож на последнее плавание, безумный бег «пьяного корабля» Артюра Рембо – «меж блевотины, желчи и плёнок вина».
Как отмечает Ч. Марри, в 2001 г. он испытал сильнейший шок, когда осознал, что НВК и «верхнесредний класс» всё больше принимает, а по сути уже принял в качестве модели поведения, моды на одежду и словесное выражение эмоций то, что характерно для американских низов низшего класса и андеркласса, особенно их чёрного сегмента. Добавлю, что в этом плане мультикультурализм, так же как политкорректность, акцентирование прав сексуальных меньшинств и т.п., не только решает классовые задачи верхушки, но и является одновременно выражением и прикрытием вульгаризации культуры верхов, утраты ими собственной культурной гегемонии (ср. с распространением восточных антиримских по сути культов в позднем Риме).
Активно способствуют этим процессам Голливуд. Рэп (субкультура чёрных криминальных низов), вульгарные певицы типа Бэйонсе и Рианны и др., проникновение нецензурной брани на страницы как гламурных, так и так называемых интеллектуальных журналов, мода на «взгляд проститутки» у девушек из богатых пригородов и многое другое – всё это свидетельствует о серьёзном кризисе того меньшинства, которое по положению должно задавать тон в сфере культуры.
Лучше понять это явление позволяет знание истории и работ столь разных мыслителей, как А. Тойнби и А. Грамши.
У Тойнби есть понятие «схизма души». Это ситуация, когда из жизни творческого меньшинства уходят добродетель, стиль и цель и происходит вульгаризация языка, манер, поведения, культуры. Классический пример – поздний Рим, в котором мужская мода стала имитацией грубости варваров, а матроны начали имитировать поведение женщин низов, включая проституток из дешёвых лупанариев. Схизма души превращает творческое меньшинство просто в доминирующее, лишённое содержания, стержня, а следовательно, обречённое на социальную гибель.
Одно из центральных понятий А. Грамши – культурная гегемония. Речь идёт о доминировании господствующего класса (у Грамши – буржуазии) в сфере ценностей, идей, культуры. Массовая культура, то, что Зб. Бжезинский назвал «tittytainment», замешанная на голом консьюмеризме, т.е. потреблении и используемая верхушкой США для завоевания сознания и подсознания народов других стран, а также и своего населения, вернулась к ней бумерангом. «Мы заберём ваших детей» – говорил Грамши, обращаясь к буржуазии. Под «мы» он имел в виду коммунистов как носителей высокой культуры и морали. У коммунистов не получилось. Получилось у низов – белой и чёрной рвани.
"Американцы были всегда индивидуалистичны. По-ковбойски, хлеб-да-соль, а ты рядом постой. Но в последние четверть века этот индивидуализм прошел трансформацию от эгоизма до эгоцентризма, от того что «мне нужно» к тому что «мне нравится», от материалистичного реалистичного прагматического себялюбия в стиле Айн Рэнд к идеалистическому безумному непрактичному концентрированию на своем пупке сиреневолосых.
Если раньше детей учили преследовать свою выгоду, то теперь детей учат преследовать свои эмоции." urease.livejournal.com
Имитация представителями большой части НВК культурно-психологических форм низов означает не только разрушение кодов достойного поведения, но прежде всего упадок культурно-психологической уверенности этих верхов в себе. А чего ждать, если новые верхи оторваны от корней, живут в лишённом содержания замкнутом мире – замкнутые системы, повторю, как правило, деградируют и разлагаются. Достаточно взглянуть на политических лидеров Запада последних 20–25 лет. Прежде всего они безлики по сравнению с предшественниками. О них можно сказать и словами К. Чапека о саламандрах («Они приходят как тысяча масок без лиц»), и словами М. Булгакова о змеях в «Роковых яйцах».
Кроме того, это та самая «пустая элита», о которой писал Ч. Марри, – вульгарная элита, утратившая культурно-психологическую уверенность в себе и заимствующая формы у деградирующих низов. Результат здесь может быть один – нарастающая социальная импотенция новых верхов и новых низов. Между ними зажат обречённый старый «средний класс», который и проголосовал за Трампа, видя в нём своё спасение.
Удивительно ли, что именно в среде белого «среднего класса» Америки всё большую популярность набирают правые идеи, идеи самосегрегации белых на тихоокеанском северо-западе в таких штатах, как Вашингтон, Орегон, Айдахо. Официальные власти клеймят их как нaцистoв, однако проблему это не решает, а скорее работает на созревание гроздьев гнева по обе стороны классовых и расовых баррикад. Похоже, финансиализированный капитализм выводит Систему на финишную часть той дороги, в конце которой, как пел Высоцкий, «плаха с топорами».
Финансиализация безусловно служит средством дисциплинирования рабочего класса капиталистами. Поражения, которые рабочий класс Запада и прежде всего США и Великобритании потерпел в 1980-е, тесно связаны с возрождением/увеличением корпоративной прибыльности; потребление работяг стало зависеть от кредита, что ещё более усилило их зависимость от корпораций.
Всё это рушит многие мифы капитализма, например, миф об американской мечте. Недаром одним из лозунгов движения «Захватывай Уолл-стрит» был такой: «Они называют это американской мечтой (dream), потому что ты должен спать (dream), чтобы поверить в это (игра слов: to dream – мечтать и спать). Иными словами, чтобы вырваться из Матрицы, нужно проснуться и принять правильную таблетку.
Ещё один миф – возможность союза рабочих ядра капсистемы и буржуазии полупериферии и периферии, т.е. в основном слаборазвитых стран. На самом деле на полупериферии и периферии с их повально кланово-олигархическими режимами, нет национальной (национально ориентированной) буржуазии, с которой рабочий класс мог бы солидаризироваться. Полупериферийная и периферийная (квази)буржуазия, при всех её внешних противоречиях с хозяевами ядра, классово намного более близка им, а не работягам – Запада и своим. Это, кстати, рушит ещё один миф – о возможности начиная с 1970–1980-х годов национального капитализма – проехали. Сегодня вопрос стоит так: либо глобальный капитализм, либо глобальный же антикапитализм.
1%, который контролирует остальные 99% населения
Когда-то Маркс заметил: чем больше капитализм приобретает мировой (сегодня это глобальный) характер, тем более частыми и острыми становятся кризисы капитализма. Глобализация становится перманентным кризисом, который необуржуазия сбрасывает на нижние этажи всё более раздемократизирующегося общества, а также на господствующие слои периферии и полупериферии – «большие рыбы пожирают малых»; первыми жертвами кризиса капитализма станут «слабые звенья», но это и их шанс – выскочить из капиталистической ловушки.
Нельзя не согласиться с теми исследователями, которые фиксируют: в послевоенные десятилетия политика в США стала формально более демократичной, однако политическое влияние бизнеса с 1970-х годов выросло настолько, что сколько-нибудь значимая демократия была остановлена. Дерегуляция, свобода финансового сектора, глобализация свободной торговли, развитие частного домовладения, использование федеральных денег для поддержки империи, в то время как физическая и социальная инфраструктура ухудшалась – эту политику в течение четверти века поддерживали обе партии.
Все рассматривавшиеся в Америке ответы на экономический кризис 2008 г. ставили во главу угла сохранение существующих иерархий богатства и власти. Обама чётко просигнализировал об этом посадившим его в Белый дом Хозяевам мировой игры, назначив секретарём казначейства (Treasure) Тимоти Гейнера, а главным экономическим советником – Ларри Саммерса – ярых сторонников дерегуляции, которая стала источником большей части проблем нулевых, включая кризис 2008 г. Америка находится в упадке, и он продолжится, обогащая тот самый 1%. Богатые никогда добровольно не отдадут свои «активы».
Рост доходов у супер-богатых (0.01%) и богатых (1%), падение доходов у 90% остальных
Правы те, кто фиксирует: сегодня мировая экономика расползлась до края денежного пузыря, который создавали в течение последних 40 лет. Следующая «спасительная» фаза печатания денег может оказаться последней, поскольку все крупные «стареющие консьюмеристские экономики» – США, Евросоюз, Япония – проваливаются. Экономический рост по сути прекратился, политический и социокультурный паралич налицо. 1% пока выигрывает, но время его истекает – наступит момент, накроет и его. Поскольку в центре готового лопнуть денежного пузыря находятся США, американская империя как гарант воспроизводства глобального капитализма, то взрыв пузыря разорвёт и эту империю, а возможно и наоборот: события в США станут детонатором для взрыва пузыря.
Буржуазия может попытаться решить проблему с помощью широкомасштабной (новой мировой?) вoйны, как она сделала это в 1938–1939 гг., однако при нынешнем раскладе вoeнно-политических сил в мире это по сути самоубийство. Финансиализация, став спасением капитализма на 50 лет (т.е. для одного-двух поколений), загнала его в тупик, за которым – пропасть. В этом плане необуржуазия – это терминатор капитализма, его – и себя самой – палач. Надо только постараться не попасть под Топор Истории вместе с ней и извлечь максимум из неизбежных социальных потрясений в ядре капсистемы, в которых в единый клубок сплетётся классовое, расовое и религиозное.
Завершая, отмечу: бескультурье новых верхов и новых низов – один из факторов весьма вероятной победы вторых над первыми. Но речь идёт не о победе рабочего люда и строительстве социализма, как это произошло в России после Октябрьской революции, а об ином – о том, как очередные варвары в очередной раз сметают очередной сгнивший изнутри и обезумевший Рим. Стоит ли жалеть об этом? Едва ли. Нельзя спасти того, кто объят волей к смерти.
"Еще одна возможность конца истории – не всей на этот раз, а только истории Запада, особого культурного мира и особенного типа человека. Западный человек с какого-то момента (момента, из которого и развилась современность) научился ценности поверять конкретной целью, выгодой, научился планировать и рассчитывать последствия – чем и был интересен. Но сейчас с ним что-то сделалось. Он утрачивает способность рассуждать о выгоде, упершись в ценность равноправия, которая, если следовать ей всегда и во всем, никакой выгоды этому человеку не принесет. Можно уравнять чужое дикарство со своей цивилизованностью, патологию – с нормой, болезнь со здоровьем, если это выгодно, но уравнивать их и нести соответствующие издержки во имя ценности равноправия – это деградация. Для Запада, разумеется, деградация, и в этом смысле – отдельный конец истории." propatriamori.livejournal.com
Заботиться надо о другом – о том, чтобы не быть сметёнными вместе с этим «Римом», не утонуть вместе с ним в Водовороте Истории и не стать жертвой неоварваров, объективным союзником которых – неважно, по своей ли воли, против неё ли, по шкурному интересу или по недомыслию, обусловленному короткими гешефтными мыслями – выступает необуржуазия во всём мире, включая РФ. Финансиализм, мультикультурализм, политкорректность, сeкcменьшизм – вот всадники капиталистического апокалипсиса. Точнее, всадник один – необуржуазия, а это всё её маски, под которыми, как у толкиновских назгулов, – пустота.
Источник: https://dzen.ru/a/ZOtSUpNoLClp...
Комментариев нет:
Отправить комментарий