И что ей выиграть еще только предстоит
«Бывают годы, столетия, в течение которых ничего не происходит, а бывают дни, как вчерашний, в которые спрессована целая жизнь» — эта фраза из опубликованного в 1908 году романа малоизвестного американского автора Адриана ван Веструма лучше всего характеризует нынешнюю стадию украинского кризиса. «Евроатлантическая солидарность», ведущая роль США в экспансии НАТО, стремление Америки сделать Украину своим «непотопляемым авианосцем» и максимально ослабить Россию с его помощью — все это было константами мировой политики в течение многих лет.
И вот сейчас мы видим, как эти константы если не рушатся, то самым кардинальным образом видоизменяются прямо на наших глазах. Мы не знаем и не можем знать, чем, когда и как закончатся эти метаморфозы. Но мы вполне можем подбить некоторые предварительные итоги СВО — итоги, которые, несмотря на всю их незавершенность, внесли весомый вклад в нынешние ошеломляющие геополитические перемены.
Страх и его роль в мировой политике
Прозвучавшая впервые в трагедии древнеримского поэта Луция Акция фраза «пусть ненавидят, лишь бы боялись» — это и очень плохой «девиз по жизни», и очень плохой управленческий принцип. Не случайно это выражение ассоциируется в первую очередь с римским императором Калигулой — правителем, который был известен своей жестокостью, садизмом и некомпетентностью. Однако у ситуации есть и иная сторона. Реальность такова, что понятия «страх» и «уважение» тесно связаны друг с другом. Слабость притягивает, даже провоцирует агрессию. А вот уверенность в том, что любая попытка «наехать» обернется для потенциального агрессора грандиозными проблемами, сразу заставляет его вспомнить любимый лозунг кота Леопольда. Как когда-то сказал Путин: «Слабых бьют». И это константа мировой политики во все времена.
В смысле взаимного уважения самым «золотым временем» для советско-американских отношений была вторая половина 60-х — первая половина 70-х годов прошлого века. В своих мемуарах «Сугубо доверительно» многолетний советский посол в Вашингтоне Анатолий Добрынин описывает среди прочего очень показательный и красочный эпизод. Помощник президента Линдона Джонсона по национальной безопасности Уолт Ростоу захотел передать Добрынину письмо своего начальника тогдашнему председателю Совета министров СССР Алексею Косыгину и попросил посла для этой цели приехать к нему домой в 11 часов вечера. Посол приехал и обнаружил в письме двусмысленный абзац, который допускает двойное толкование. На просьбу уточнить, что именно имеется в виду, Ростоу отвечает отказом. На просьбу позвонить президенту — тоже.
Дальше события, согласно воспоминаниям Анатолия Добрынина, развивались так: «Тогда я сам набираю известный мне номер дежурного офицера Белого дома, чтобы спросить, спит ли президент или еще бодрствует. Ростоу, видя мой решительный настрой, перехватывает телефонную трубку… С большой неохотой и осторожностью Ростоу соединился с президентом. Джонсон, узнав, в чем дело, велел ему передать телефонную трубку мне. Я попросил его уточнить это место в письме. Джонсон охотно это сделал, критикнув при этом Ростоу: «Он чересчур любит играть в дипломатию и не может говорить нормальным и понятным языком с иностранцами». А закончилась эта история так: «После этого президент дал мне номер своего прямого личного телефона в Белом доме».
Душевная история, вопросов нет. Но такая душевность президента Джонсона была основана вовсе не на его каком-то особо теплом отношении к Москве, а на его страхе. В своей книге «Ситуационная комната» известный американский журналист Джордж Стефанопулос приводит свой разговор с Томом Джонсоном — сотрудником командного центра Белого дома в период правления своего знаменитого однофамильца. Стефанопулос интересуется: почему Линдон Джонсон настаивал на том, чтобы непременно лично одобрять или не одобрять все цели американских авиационных бомбардировок в ходе войны во Вьетнаме? Ответ звучит следующим образом: «Он хотел избежать ситуации, при которой мы могли случайно нанести удар по одному из русских танкеров». В книге отмечается: «Президент постоянно беспокоился по поводу возможности таких ошибок, опасаясь, что они могут спровоцировать прямой ответный удар со стороны СССР».
К моменту, когда Владимир Путин стал в 2000 году Президентом России, страх перед возможными ответными действиями со стороны Москвы исчез на Западе или полностью, или почти полностью. Июль 2009 года, отношения России и Америки официально находятся в стадии «перезагрузки». Но, возвращаясь в Вашингтон после своего визита в Тбилиси, тогдашний вице-президент США Джо Байден высказывается о нашей стране во время своего официального общения с журналистами далеко не самым позитивным образом: «Реальность в том, что русские — те, кто они есть. Их экономика слабеет. Их банковский сектор и структура вряд ли смогут выдержать следующие пятнадцать лет. Они в ситуации, когда мир меняется на их глазах, а они цепляются за что-то в прошлом, что уже нельзя удержать».
В словах Байдена образца лета 2009 года нет ненависти или даже открытой вражды. Зато в них есть пренебрежение и уверенность в том, что в будущем русские «возьмутся за ум» и встроятся в «дивный новый мир», которым рулят американцы: «Эти парни — отнюдь не идеологи со средним уровнем интеллекта, которые цепляются за что-то, во что больше никто не верит. В глубине они довольно прагматичны». Система «политических ценностей» Джо Байдена шестнадцатилетней давности выглядела примерно так: мы, американцы, сильные. Они, русские, слабые. А значит, мы можем навязывать им свое видение, свое понимание того, что правильно, а что неправильно.
Это навязывание выражалось в том числе в постоянном декларировании «священного принципа»: у России нет право вето в отношении того, какие суверенные и независимые страны могут стать членами НАТО. Если не вдумываться, то звучит красиво: понятие «суверенитет» в нашей стране очень даже уважают. Но кто сказал, что у России нет и не должно быть такого права? Ведь реальная суть этого американского постулата заключалась в следующем: у России нет и не должно быть права голоса в отношении фундаментальных вопросов своей национальной безопасности. Если «Москва слезам не верит», то генеральный штаб — не только российский, любой уважающей себя страны — не верит заверениям в стиле «мы миролюбивые», «мы белые и пушистые», «мы вам не угрожаем и никогда не будем угрожать!»
Генштаб — а также политическое руководство государства — может верить только в баланс сил: в отсутствие у потенциального противника физической возможности атаковать. А если такая физическая возможность все-таки наличествует, то она должна быть уравновешена гарантированным сокрушительным ответным ударом. В этом старом как мир принципе и кроется одна из самых главных причин начала СВО. Мы не знаем, когда именно Владимир Путин пришел к окончательному выводу о неизбежности специальной военной операции. Но вот один из этапов этого большого пути.
Октябрь 2021 года, Валдайский форум. Реплика известного киевского политолога Михаила Погребинского: «Не обязательно быть членом НАТО, чтобы размещать американскую, британскую военную инфраструктуру на территории Украины. Я считаю, что этот процесс уже фактически начался… И мне кажется, что если эта история с околонатовской инфраструктурой будет реализовываться и дальше, то тогда процесс формирования из пока еще не очень стабильной анти-России на Украине будет зацементирован на долгие годы».
Ответная реплика ВВП: «Вы правы, конечно, когда говорите, что формальное членство в НАТО может не состояться, а военное освоение территории уже идет и это реально создает угрозу для Российской Федерации… Как я уже говорил, это было, тоже публично звучало: завтра под Харьковом ракеты появятся — что нам делать-то с этим? Не мы же туда лезем со своими ракетами — к нам под нос их засовывают. Конечно, это проблема».
Проблема, размер и суть которой по состоянию по 2021 год не исчерпывались возможностью неофициального членства Украины в НАТО. Тему грядущего официального членства Киева в альянсе в тот момент тоже никто с повестки дня не снимал. Более того, в том же самом 2021 году движение Украины на самый верх этой повестки резко ускорилось. В своей опубликованной летом 2022 года статье «Причины и последствия украинской войны» знаменитый американский политолог Джон Миршаймер пишет об этом со всей возможной убедительностью.
«Президент Байден, который заселился в Белый дом в январе 2021 года, давно был привержен идее включения Украины в состав НАТО и был настроен суперястребиным образом по отношению к России». Неудивительно, что по итогам своего ежегодного саммита в Брюсселе 14 июня 2021 года НАТО обнародовал следующее коммюнике: «Мы подтверждаем принятое в 2008 году на саммите в Бухаресте решение о том, что Украина станет членом альянса». Дальше Миршаймер перечисляет еще несколько важных политических реперных точек и делает следующий вывод: «Не может быть сомнения по поводу того, что с начала 2021 года Украина стремительно двигалась в сторону членства в НАТО».
А вот весной 2025 года нет сомнений уже по поводу другого. Это некогда стремительное движение официального Киева к получению статуса официального члена «североатлантического клуба» заглохло и выдохлось. Незадолго до своего вступления в должность президента США в январе этого года Трамп так высказался о мотивах действий Путина: «Байден сказал, что Украина должна иметь возможность присоединиться к НАТО. Таким образом, Россия получает НАТО прямо у своего порога. Я понимаю их чувства по этому поводу». Если учитывать, что во время первого срока Трампа Америка усиленно накачивала Украину оружием, то сложно удержаться от вывода: это понимание пришло к Трампу не просто так.
Любимый философ Путина Иван Ильин написал когда-то: «Свобода, вообще говоря, не «дается», а «берется». То же самое относится и к безопасности, и к статусу великой державы. Без малого 16 лет тому назад Байден спрогнозировал, что к 2024 году российская экономика, инфраструктура и банковская система развалятся сами по себе — без всякого внешнего воздействия. Реальность оказалась совсем иной. Россия выдержала мощный натиск Запада и доказала в ходе СВО, что она является не «плюшевым мишкой», а международным игроком, который готов и способен предельно жестко отстаивать свои интересы. Именно поэтому Трамп вдруг начал «понимать чувства» Москвы.
Это совершенно очевидное достижение — но при этом точно не «конец игры». В этом марте Трамп заявил: «Я хочу честности, задумайтесь над этим: я не принес России ничего, кроме горя. Ничего не дал им. Я дал им санкции и (передал Украине ракетные комплексы) Javelin. А потом они обсуждают, как я близок России». Это заявление призвано в первую очередь дать президенту США свободу маневра и прикрыть его политические тылы. Но это не все, что в нем содержится. Реальная разница между нынешним президентом США и его предшественником состоит в том, что Байден пытался добиться своих целей в отношении Москвы, используя только кнут, а Трамп, убедившись в провале этой стратегии, пробует чередовать кнут и пряник.
Кроме того, у границ России происходит и другая важная политическая метаморфоза. Европа — игрок, к которому в нашей стране в политическом и военном плане принято относиться с пренебрежением, — хочет вернуть себе свое «великое военное прошлое». И пренебрежение — это точно не то чувство, с которым Москва должна относиться к таким намерениям.
Страх полезный и страх вредный
В книге британского исследователя Николаса Старгардта «Мобилизованная нация» о немецком обществе перед, во время и после Второй мировой войны приводится следующая цитата из выступления первого федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра в бундестаге 26 октября 1950 года: «Приговаривались ли когда-либо раньше в истории миллионы людей со столь леденящей кровь бессердечностью к несчастью и невзгодам?» И не надо думать, что Аденауэр так высказался о преступлениях Гитлера. Как пишет Николас Старгардт, первый глава ФРГ таким образом говорил «о судьбе немецких военнопленных в Советском Союзе, пусть даже к тому времени их там оставалось всего 30 000 человек».
Потрясающий, просто запредельный цинизм и эгоцентризм. А еще потрясающая и запредельная неспособность взглянуть на себя со стороны и оценить прямые последствия своих собственных действий. При этом надо еще иметь в виду и вот какой обескураживающий факт: Конрад Аденауэр относился к числу самых наилучших представителей немецкой политической элиты своего поколения. В феврале 1933 года, когда Гитлер в своей новой ипостаси рейхсканцлера посетил Кельн, занимавший пост бургомистра этого города Аденауэр отказался встречать его в аэропорту и приказал снять развешанные на улицах нацистские флаги. За этим, естественно, последовали вынужденная отставка, несколько арестов и жизнь в роли гонимого властями бывшего политика.
Если смотреть на ситуацию с точки зрения интересов Западной Германии, то самым наилучшим образом Конрад Аденауэр показал себя и за 14 лет во главе своего пребывания на посту главы правительства. Первый федеральный канцлер принял ФРГ в руинах, а сдал ее в роли одного из главных локомотивов мировой экономики. Но, как свидетельствует приведенная выше цитата, даже такой масштабный и незаурядный лидер не смог отрешиться от моральной слепоты, не смог формулировать и в полной мере ощутить совершенно очевидную причинно-следственную связь.
В глубоком детстве я как-то раз засунул пальцы в розетку и получил не опасный для здоровья, но весьма болезненный электрический разряд. После этого ко мне пришло осознание: действия могут иметь последствия. Не хочешь неприятных последствий — продумывай свои действия. К сожалению, применительно к России такие элементарные логические построения часто оказываются за гранью способностей европейских политиков — как во времена Аденауэра, так и в нынешнюю политическую эпоху. Нельзя мазать всех европейских — в том числе немецких — политиков одной черной краской. На знаменитом саммите НАТО в Бухаресте Германия в лице канцлера Ангелы Меркель и тогдашнего министра иностранных дел и нынешнего президента ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера выступила категорически против вступления Грузии и Украины в НАТО, упомянув в том числе про характерную тогда для одной только Грузии проблему «замороженных конфликтов».
Но, как явствует из посвященных этому событию страниц воспоминаний тогдашнего государственного секретаря США Кондолизы Райс, подобная точка зрения вызвала ярость других европейских участников действа. Штайнмайер изложил аргументы Берлина на специальном ужине для министров иностранных дел и тут же получил вот такую эмоциональную ответную реакцию: «Если бы НАТО придерживался такой точки зрения, Западная Германия не была бы включена в его состав в 1949 году», — возразил глава МИД одной из стран Центральной Европы. «Вы были одним большим замороженным конфликтом до 1990 года», — высказался другой… Затем слово взял польский министр иностранных дел Радослав Сикорский… «Вы всегда говорите: «Германии нужно это и Германии нужно то». Ну что же, для нас это вопрос национальной безопасности. И теперь вы приходите и заявляете нам, что вы больше переживаете о Москве, а не о ваших союзниках…» Франк-Вальтер был потрясен. Он позднее сказал, что это был самый брутальный опыт за все время его пребывания на посту министра иностранных дел».
Итак, европейское большинство настойчиво втягивало Украину в НАТО, столкнулось с ответной реакцией России в виде СВО, очень удивилось и очень испугалось — но, к сожалению, пока не совсем тем видом страха, что нужен для установления на континенте прочного мира. Профессиональные психологи могут разорвать меня на куски. Но я все же немного вторгнусь в их сферу. «Правильный» страх — это очень даже полезная и даже необходимая эмоция. «Правильный» страх сигнализирует организму об опасности, указывает на ее источник, мобилизует человека и позволяет ему найти наилучший выход из нехорошей ситуации.
Однако это касается только людей, способных в момент стресса мыслить рационально, а не поддаваться паническим атакам. Недавний случай, опосредованным свидетелем которого я стал. Человек попал в элитную больницу с опасным для жизни сердечным заболеванием, но, выслушав не слишком приятные детали предстоящей ему операции, предпочел из нее сбежать. В краткосрочном плане это явно даст ему облегчение. Но в среднесрочной и тем более долгосрочной перспективе это катастрофический выбор, вероятный смертный приговор самому себе.
Применительно к нынешней политической линии многих стран Европы по отношению к украинскому кризису эта формулировка — «вероятный смертный приговор самому себе» — является чересчур сильной и даже глубоко неуместной. Но вот о чем, на мой взгляд, говорить более чем уместно: рациональностью здесь и не пахнет. Стандартный «речевой набор» большого количества европейских политиков: «Путину и России верить нельзя, Украина — это лишь «первая ласточка», русские обязательно пойдут дальше — на страны НАТО».
Верить или не верить Путину и России — это личный выбор каждого европейского политика и каждого европейского гражданина. Однако надо обязательно верить в баланс сил и баланс возможностей. И этот очевидный для всех, кто хочет не биться в истерике, а понять реальную действительность, баланс сил и возможностей делает приведенные выше «аргументы» гротескными и карикатурными. Впрочем, чего это я сыплю эпитетами? В этом отношении мне все равно не перещеголять Путина. Президент РФ на встрече с руководителями международных информационных агентств, июнь 2024 года: «Напридумывали, что Россия хочет напасть на НАТО. Вы сбрендили совсем, что ли? Тупые, вообще, как этот стол? Кто это придумал? Это чушь, бред собачий!»
И опираются эти президентские эпитеты на обидный для любого патриота России факт, который тем не менее все равно остается фактом: если брать в расчет только обычные вооружения, то военные потенциалы РФ и НАТО абсолютно не сопоставимы друг с другом. Путин сравнивает военные расходы разных стран во время своего визита в центр боевого применения и переучивания летного состава Министерства обороны в Торжке, март 2024 года: «В 2022 году США истратили, дай бог памяти, 811 миллиардов долларов, а Российская Федерация — 72 миллиарда. 72 и 811 — разница ощутимая, больше чем в десять раз. В США оборонные расходы составляют примерно 40 процентов от общемировых расходов на оборону, 39 процентов общемировых расходов — это США. А Россия — 3,5 процента. И мы что, имея в виду это соотношение, собираемся воевать с НАТО, что ли? Это просто бред!»
Конечно, сейчас в Европе бушует и истерика иного рода: ах, Америка Трампа нас бросит! Ах, Америка Трампа оставит нас наедине с этими злыми русскими! Ну, во-первых, не бросит и не оставит: все разговоры на эту тему остаются не очень убедительными спекуляциями. А во-вторых, даже если вдруг бросит и оставит, то что с того? Совокупное население Европейского союза — 449 миллионов человек, население России — 146 миллионов человек. Вопросы остались? На случай, если у кого-то из европейцев все-таки остались, подброшу еще пару фактов.
В России очень распространены шутки по поводу «громадных военных возможностей» некоторых европейских стран — в частности, государств Балтии. Но вот, например, вооруженные силы Польши — это почти триста тысяч человек. Это третье место в НАТО после США и Турции. И это не сборище людей с допотопными винтовками. В 2023 году Польша потратила на свою армию 3,9% ВВП, оставив позади даже Америку с ее показателем в 3,49%. В вооруженных силах таких бывших (или все-таки не совсем бывших?) военных супердержав, как Франция и Великобритания, сейчас служит гораздо меньшее количество людей, чем когда-то: 270 тысяч в армии президента Макрона и около 140 тысяч в армии премьера Стармера. Однако у этих двух стран есть собственное ядерное оружие.
Вопрос: чего им бояться? Мне представляется, что в первую очередь потенциальных последствий своих собственных, чрезмерно «креативных» задумок. Россия начала СВО совсем не для того, чтобы согласиться с военным освоением Украины со стороны французских и британских войск. А ведь именно к этому сводятся планы Парижа и Лондона разместить на Украине своих «миротворцев» после заключения мирного соглашения. Продвигая подобные задумки, эти ведущие европейские страны НАТО фактически образовывают замкнутый круг, работают на затягивание продолжительности конфликта на Украине.
Разумеется, под подобное затягивание тоже возможно подвести рациональную основу. Глава Федеральной разведывательной службы Германии Бруно Каль недавно так мотивировал в интервью свою убежденность в том, что военные действия на Украине должны завершиться не ранее 2029 года или, даже лучше, 2030 года: «Если военные действия на Украине прекратятся раньше, то у России будут все технические и материальные средства, чтобы гораздо раньше получить преимущества в силе над Европой». Но на самом деле это совсем не рациональность. Как я указал выше, это пародия на рациональность, издевательство над рациональностью. Каждый дополнительный год, каждый дополнительный месяц, даже каждая дополнительная неделя продолжения военного конфликта в центре Европы увеличивают риски — в том числе для тех, кто относится к украинцам как к полезному, но расходному материалу и рассчитывает «пересидеть в сторонке».
В своей опубликованной в 2007 году в журнале «Россия в глобальной политике» статье легендарный советский и российский дипломат Юрий Дубинин рассказал о том, что в 1963 году президент Франции Шарль де Голль заявил послу СССР в Париже Сергею Виноградову: «Придет время, когда мы будем строить Европу вместе с Советским Союзом». К сожалению, время для такого совместного строительства Европы вместе с Москвой пришло и ушло. И знаменитый лозунг великого де Голля «Европа от Атлантики до Урала» и обнародованная в 2019 году более корректная с точки зрения территориальной и политической целостности России формула его несравненно менее великого сменщика Макрона «Европа от Лиссабона до Владивостока» в обозримом будущем совершенно не актуальны.
Что тогда актуально? Ввиду своего резко негативного отношения к этому лидеру я очень редко цитирую Сталина. Но из любого правила есть исключения. Председатель Совета министров СССР накануне Международного экономического совещания, которое проходило в Москве в апреле 1952 года: «Мирное сосуществование капитализма и коммунизма вполне возможно при наличии обоюдного желания сотрудничать, при готовности исполнять взятые на себя обязательства, при соблюдении принципа равенства и невмешательства во внутренние дела других государств». Если вспомнить о практических сторонах политики Сталина, то все эти высокие принципы в его устах звучат весьма двусмысленно. Но в данном случае важно не авторство концепции, а ее суть.
Замените «коммунизм» и «капитализм» на «Россию и Европейский союз», «Россию и НАТО» — и ничего больше придумывать не надо. Формула разумных отношений двух главных политических игроков на Европейском континенте после грядущего завершения украинского конфликта полностью готова. Главное, чтобы второй из этих игроков перестал истерить и начал «бояться Россию» в рациональном ключе. Для этого от Европы требуется всего-то ничего: перестать засовывать НАТО «под нос» Москве.
Матч состоится при любой погоде
«Матч состоится при любой погоде» — эта крылатая фраза появилась в 1893 году перед соревнованием велосипедистов в Санкт-Петербурге и очень долго в обязательном порядке фигурировала на советских афишах спортивных мероприятий на открытом воздухе. Сегодня в своем оригинальном смысле это выражение используют гораздо реже, чем раньше. Но зато его можно и нужно начать использовать в новом смысле — в политическом.
Сенатор США от Республиканской партии Тед Круз на днях спрогнозировал, что промежуточные выборы в Конгресс в 2026 году с очень большой вероятностью превратятся для сторонников и однопартийцев Трампа в «кровавую баню». Основания для подобного прогноза очевидны. Трамп «рубит сплеча» и каждый день увеличивает количество тех, кому он внутри США своей политикой «наступил на ногу» (или даже не на ногу).
Для России перспектива подобного развития событий означает прежде всего две вещи. «Переговорное окно» с Трампом имеет ограниченный временный срок действия. Все те договоренности с Москвой, которые Вашингтон физически сможет пересмотреть, вполне могут быть пересмотрены на следующем американском политическом витке. Но геополитическая неопределенность не просто ждет нас в 2026 году. Геополитическая неопределенность это сейчас для нас — поправляюсь: для всех — перманентная форма существования и функционирования.
Путин и Трамп могут в ближайшее время договориться о чем-то крайне важном, а могут и не договориться. Украинский конфликт может пойти на убыль, а может вспыхнуть с новой силой. Но это не изменит главного: тех целей, которые поставила перед собой Россия. Матч состоится при любой «мировой политической погоде». Трус не играет не только в хоккей, но и в большую международную политику.
Михаил Ростовский
Комментариев нет:
Отправить комментарий