История второй мировой войны действительно нуждается в основательном пересмотре. Но отнюдь не в пользу наших врагов
Смотрел на днях нацистскую кинохронику. И лишний раз убедился, что вся Европа была за Гитлера. Нет, я, конечно, понимаю, что эти кадры снимали операторы Геббельса и всё такое прочее. Но даже то, с каким подобострастным восторгом испанский диктатор Франко зиговал Гитлеру, и то, какие огромные толпы встречали фюрера на улицах Рима, говорит о многом. Есть вещи, которые невозможно выдумать. Сама атмосфера того времени не даст этого сделать. Гитлер был кумиром всей Европы. Поэтому даже его враги – традиционные буржуазные режимы не могли ему ничего противопоставить. Вот маршал Франции Петен, герой первой мировой войны, победивший немцев под Верденом. Смиренно идет на поклон к Гитлеру и обсуждает с ним судьбу своей оккупированной страны. Кто, или что могло заставить престарелого маршала пойти на такое унижение? Личная трусость, стремление зацепиться за обломки власти? Не верю! В его почтенном возрасте вполне можно было «отморозиться» от всякой ответственности и спокойно доживать свои дни в каком-нибудь фамильном замке. Здесь явно что-то другое. Не удивлюсь, если Петен, таким способом, пытался хоть как-то облегчить участь соотечественников, не сумевших отстоять свою страну на поле боя.
А вот вопрос — почему французы не смогли этого сделать, действительно ключевой! Почему страна, обладавшая сильнейшей в Европе армией, всего через двадцать лет после того, как она же поставила Германию на колени, сдала без боя свою столицу и выбросила белый флаг?
Ответ лично для меня вполне очевиден. Гитлер появился в Европе чрезвычайно вовремя. Континент, потрясенный недавней революцией в России, продолжал корчиться в судорогах бесконечных экономических депрессий традиционного капитализма, из которых, казалось, не было выхода. Можно не сомневаться, что миллионам простых европейцев такая жизнь надоела до чертиков. Но русский коммунизм, про который к тому времени насочиняли «сорок бочек арестантов», вроде «национализации женщин», казался Европе слишком страшным и чужим. А вот возникший в Германии национал-социализм был куда ближе и понятней. Во-первых, потому, что обещал европейцам защиту от всё той же «большевистской агрессии». А во-вторых, потому, что с не меньшим энтузиазмом провозглашал необходимость непримиримой борьбы против власти денежных мешков и мировой плутократии. В которой те же французы видели не меньшее зло, чем в агентах Коминтерна.
В тот момент исторического времени западный образ жизни ничего не мог предложить людям, кроме Гитлера и нацизма. Именно поэтому война в Европе оказалась для Германии легкой прогулкой. И те же французы не видели никакого особого смысла героически сражаться против «нового порядка» в Европе, при котором всем будет так же хорошо, как в Германии. Ведь сумел же Гитлер накормить своих немцев и дать им всем работу. Такой «новый порядок» рядовых европейцев вполне устраивал и они в массе своей не видели для себя смысла противостоять ему с оружием в руках. И, тем более, защищать власть проклятых буржуинов.
Именно в этом заключается главная причина того, что немецкие дивизии входили в соседние страны (за крайне редкими исключениями) как нож в масло, а про ту же французскую войну немецкие солдаты, обалдевшие от такого гостеприимства, пели веселые куплеты:
Гусиные печенки, седанские девчонки.Гитлер по тому же поводу говорил:
Гей са, бокал вина – веселая война!
Подохнешь от одышки, минуя городишки
Гей-са бокал вина веселая война!
Мы были в деле всего лишь три недели
И кончилась сполна веселая война!
Есть более глубокая стратегия – война интеллектуальным оружием… Зачем мне деморализовать его (противника) военными средствами, когда я могу достичь того же самого лучше и дешевле другими путями… Место артиллерийской подготовки перед атакой пехоты в позиционной войне в будущем займет революционная пропаганда, которая сломит врага психологически, прежде чем вообще вступят в действие армии. Население вражеской страны должно быть деморализовано, готово капитулировать, ввергнуто в состояние пассивности, прежде чем зайдет речь о военных действиях.Именно это и произошло в мае 1940 года с Францией. Народ, которой ненавидел своих богатеев и мироедов едва ли не больше, чем пришлых нацистов. Трехмиллионная французская армия, вооруженная тысячами вполне современных танков и самолетов, оказалась морально несостоятельной и рассыпалась как трухлявый пень уже через две недели войны. Образно говоря, против такой полностью деморализованной страны Гитлер вообще мог послать кого угодно, хоть одну военную полицию – результат был бы точно таким же.
Кстати – сдается мне, что примерно так оно и было. А вся эта феерия с грандиозными танковыми прорывами и прочими чудесами молниеносной войны, была, ничем иным, как вторичным продуктом немецкой военной пропаганды, существовавшим только на киноэкране. И призванным решать ту же самую психологическую задачу – еще больше усилить страх перед «неудержимой немецкой силой».
Как на самом деле выглядела эта «суперсовременная немецкая машина моторизованного блицкрига» в 1940 году, можно увидеть на эти кадрах кинохроники, запечатлевших парад победы в Берлине после капитуляции Франции. Уж не знаю, как так получилось, но этот парад стал полным опровержением немецкого же мифа о победоносной войне моторов. Возможно, его охваченные победной эйфорией организаторы как раз и хотели показать, что хваленую Францию немцы в силу своего морального превосходства, разгромили без особых затей. Во всяком случае, это было сплошное шествие людей и … лошадей. Причем, вторых было едва ли не больше, чем первых. Гарцевала вполне средневековая кавалерия. Строем шли запряженные парой гнедых пулеметные тачанки. И даже в кузовах тяжелых грузовиков маячили те же лошади. А все остальное – бесконечные колонны пехоты от горизонта до горизонта. Это была настоящая, а не показная немецкая армия того времени, пешеходная, либо на конной тяге, которой, видимо от избытка патриотических чувств, просто разрешили вернуться в свои казармы из Франции, пройдя по центральным берлинским улицам.
Из чего следует вполне определенный вывод. Никакого блицкрига в его сугубо военном понимании, как принципиально новой стратегии ведения молниеносной, моторизованной войны в природе не существовало. А всё, что по этому поводу сказано и написано, есть, ни что иное, как продукция небесталанной гитлеровской пропаганды, которая довольно умело использовала свои технические возможности для создания картинки, призванной максимально устрашить врага.
Итак, для меня вполне очевидно, что немцы победили на Западе, прежде всего, за счет полного морально-политического разложения традиционной буржуазной Европы. Которая к тому времени зашла в глухой тупик и фактически должна была сделать выбор между коммунизмом и нацизмом. Вот она его и сделала, причем вполне добровольно, при самом минимальном содействии немецких танков.
Ну, хорошо, скажете вы – на Западе блицкрига, как военного ноу-хау, действительно не было. Но как же тогда быть с Советским Союзом? Ведь гитлеровцы добились огромных успехов в войне против СССР именно за счет своих молниеносных действий и опять же — танковых прорывов.
Давайте не будем спешить и в этом случае. Всё отнюдь не бесспорно. Во-первых, подчеркнем сразу — если на Востоке и был так называемый блицкриг, то он потерпел катастрофическую неудачу. Советский Союз удар выдержал, а не выбросил белый флаг, как та же Франция.
Почему такая разница? Да потому что в случае с нашей страной, главный козырь блицкрига – заблаговременное моральное разложение населения государства-противника сразу полетел вверх тормашками. У советского народа того времени не было, в его основной массе, ни малейших сомнений в правильности своего исторического выбора в пользу социализма. И, соответственно, была железобетонная готовность этот выбор защищать. Для так называемого немецкого блицкрига — этой выдумки нацистских специалистов по моральному разложению противника, это была полная катастрофа. Потому что они сами прекрасно отдавали себя отчет в том, что во всем остальном блицкриг — это чистой воды пропагандистский фейк, за которым не стоит ровно ничего, кроме внутренней депрессии в стране, назначенной целью агрессии. А поскольку в СССР не было даже тени такой депрессии, никакого блицкрига там быть не могло по определению.
Но что же тогда было, опять спросите вы? Ведь как мы хорошо знаем, немцы захватили огромные территории, дошли до самых ворот Москвы. И при этом у них тех же танков, как утверждают многие эксперты, было чуть ли не впятеро меньше, чем у Красной армии. Выходит у них были другие козыри, за счет которых они достигли таких успехов? Вероятно, это и есть та самая легендарная немецкая организованность, умение воевать, передовая военная стратегия – то есть все то, что как раз и называется блицкригом. И подчеркивает неоспоримое немецкое военное превосходство над нами, сирыми и убогими.
Ну а теперь давайте перестанем следовать этим расхожим и набившим оскомину штампам. Нет, не в том смысле, что немцы не умели вести войну. Вояки они были вполне себе неплохие. Хотя у многих из них глаза на лоб полезли, когда фюрер приказал им перейти границу СССР, против которого они еще вчера даже не думали воевать. Какой никакой, а Договор о ненападении все-таки имел место быть.
Но сразу скажем – против сомнительно боеспособных немцев, явно не понявших в данном случае своего Гитлера, стояла весьма крепкая и неплохо обученная кадровая Рабоче-Крестьянская Красная Армия. Которая тоже не на печи лежала, а упорно училась военному делу настоящими образом. Так что в решающее значение человеческого фактора, который якобы был на стороне немцев, лично я ни разу не верю. Точно так же, как не верю в гениальность довольно посредственных гитлеровских полководцев, которые покорно выполняли любые приказы своего фюрера, независимо от степени их безумия. И которые оказались бессильными как только военное счастье под Москвой от них отвернулось. Про превосходство немецкой военной техники даже говорить смешно. Особенно с учетом того, что немецкие танковые войска наполовину состояли из консервных банок, типа Т-1 и Т-2, которые прошибала даже обычная трехлинейка Мосина.
Но успехи то у вермахта все равно были – это глупо отрицать. За счет чего же тогда?
И тут мы подходим к самой сердцевине немецкого мифа о выдающемся шедевре германского военного гения – том самом блицкриге. Который, дескать, позволял побеждать противника даже многократно превосходящего своей массой. В частности — танковой.
Мы как то привыкли очень легко доверять некоторым цифрам из кажущихся бесспорными источников. Так, например, данные о количестве немецкой бронетехники мы спокойно берем из книг немецких генералов, написанных уже после войны. Дескать — они все поняли, идейно перековались и стали писать сущую правду. Но позволю себе спросить — с чего бы это? Что, кому-нибудь на Западе вдруг стало выгодно писать правду о Советском Союзе и войне с ним? Никогда такого не было! И битые нацистские полководцы после войны точно так же отрабатывали политически востребованную версию об «агрессивном» СССР и «беззащитной» Германии, которую в свое время изобрела еще гитлеровская пропаганда. И цифры соотношения тех же танковых сил на июнь 41 года они «подшаманивали» именно в угоду этой версии.
Вот у них всегда и получалось, что у большевиков танков была тьма-тьмущая, а у немцев – всего ничего. А все остальное – это чисто немецкий энтузиазм и природное умение воевать. Не то, что у этих лапотных русских.
Между тем, реальная правда, на мой взгляд, немного другая. И заключается она в том, что немецкие военные историки сознательно плохо считали. Так например, у того же Мюллера-Гиллебрандта даны цифры по танкам в составе самого вермахта у советской границы в июне 1941 года. При этом, г-н генерал ни словом не обмолвился о войсках союзников Германии, в которых танков было тоже немало – как минимум, несколько сотен. Полным молчанием обошел он и немецкие танковые части действовавшие в составе этих союзных сил, например — с территории Финляндии.
Но это еще семечки. В этой немецкой статистике вообще не упоминаются самоходные артиллерийские орудия всевозможных калибров и назначения, которых в немецкой армии было великое множество. Настолько много, что на кадрах нацистской кинохроники именно германские самоходки типа «штуг» видны даже чаще, чем танки. А в русских болотах эти «штуги» находят до сих пор. И, тем не менее, в официальный немецкий зачет они почему-то не вошли. Это, кстати, очень удобно, поскольку в РККА того времени самоходок практически не было. И стало быть за их вычетом, количественное преимущество русских становится еще более подавляющим.
Но и это еще не конец истории. Дело в том, что на вооружении фактически сдавшейся без боя французской армии было без малого три тысячи вполне современных танков. И это не считая многих тысяч бронетранспортеров и прочих «панцервагенов». Все они стали в сороковом году военными трофеями вермахта. Между тем, герры немецкие генералы о них вообще почему то забыли! У меня есть подозрение, что забыли совсем не случайно. Во-первых, как то не очень красиво выглядит, что «лучшая в мире» немецкая армия массово вооружена оружием вчерашнего врага. Про которое та же немецкая пропаганда вещала, что оно ни к черту не годится. А во-вторых, опять же – зачем приписывать вермахту эти лишние тысячи танков, если он, по теории, был такой беззащитный перед лицом бронированных красных полчищ? Вот и забыли они танковый парк крупнейшей в Европе французской армии, который полностью оказался в их распоряжении. И который, чему есть множество подтверждений, активно использовался ими в войне против СССР. В обычных боях, в составе бронепоездов, в борьбе с партизанами и даже в охране военных объектов. Да, кстати – несколько сотен танков и БТР стояли даже на вооружении люфтваффе и охраняли аэродромы. Но как вы понимаете – в общей немецкой танковой статистике от этих бронемашин в составе ВВС даже следа не осталось.
Дело в том, что Европа это совсем не Россия с её огромными пространствами. И немцы, пользуясь небольшими расстояниями и развитой транспортной сетью, могли совершать какие угодно переброски танков в самое кратчайшее время. Поэтому в ресурс бронетехники для войны с СССР логично включать всю немецкую армию, а не только ее восточную часть.
Особенно с учетом того, что летом 1941 года Германии вообще больше ничто не угрожало и не было в мире такой силы, которая могла атаковать её в Европе. Так что Гитлер, при желании, мог перебросить хоть весь вермахт на Восточный фронт и от него бы не убыло. И очень похоже на то, что этот деятель, известный своим крайним авантюризмом, так и сделал. А мы продолжаем верить немецким генералам, которые тупо рассчитывают количество своих танков на Востоке просто по штатам танковых дивизий. А кто доказал, что техники там было ровно по штату, а не, например, в два раза больше? Да никто!
И это в то время, как СССР летом сорок первого такими возможностями для маневра и свободой переброски сил отнюдь не располагал. Это немцы могли запросто с вечера загрузить, допустим, танковый полк в эшелон на берлинском вокзале и отправить его на восток. А уже через сутки доставить его обратно в Берлин. От Владивостока до Бреста — замучаешься ехать. Тут требуются решения куда более серьезного, стратегического характера. А как их принять, если на Дальнем Востоке нависает Япония, планы которой неведомы даже Рихарду Зорге. На Закавказье нацелилась прогерманская Турция. И даже со средней Азией не все понятно, ввиду возможных происков запредельно коварного Черчилля. Вот и выходит, что никаких массированных перебросок войск и техники на Запад Советский Союз позволить себе не мог. А немцы в нашу сторону очень даже могли.
И это не говоря уже о том, что авантюрист Гитлер, который перед нападением честно признал, что он находится «в положении стрелка, у которого остался один патрон» наверняка и вне всяких сомнений придвинул этот «патрон» целиком и полностью к нашей границе, собрав там абсолютно всё, что было у него под рукой. Тогда как Советский Союз, совершенно не желавший воевать с Германией, во всяком случае — в тот исторический момент, упорно отказывался концентрировать свои войска на границе. И рассредоточивал их оборонительными эшелонами по всей глубине своей территории. Так, что на каждом эшелоне было меньше войск и техники, чем у сжатой в единый кулак гитлеровской военной машины.
И наконец, еще одно совсем уже неожиданное откровение. В процессе подготовки этого материала, я наткнулся на статью из газеты «Нью-Йорк таймс», написанную в 1942 году Джоном Дэвисом, послом США в Советском Союзе перед войной. И был поражен опубликованными там цифрами:
С тех пор, как Ленин впервые пошел на компромисс, введя в 1922 году свою Новую экономическую политику, в реальной жизни происходило постепенное «поправение». Если бы не уступки, сделанные ради успешного выполнения сталинских пятилеток, советское правительство не могло бы столь блистательно и успешно противостоять индустриализованной армии Гитлера. Именно индустриализация Советского Союза позволила в июне прошлого года выставить против 30 000 гитлеровских танков 20 000 танков советского производства. Именно сталинские пятилетки, а не Ленин и Манифест Коммунистической партии Маркса и Энгельса дают отпор Гитлеру.Я не готов подписаться под абсолютными цифрами, характеризующими общее количество гитлеровских танков, указанных в статье этого весьма осведомленного политика, написанной в те времена, когда нашим тогдашним союзникам не было никакого смысла преуменьшать военные возможности Третьего рейха. Но согласитесь, что тенденция налицо. И она точно такая же, как и в нашем анализе, который мы представили выше.
Таким образом, констатируем. Реальное соотношение бронетанковых сил Германии и СССР перед войной было иным, чем преподносится нам в большинстве официальных источников. В реальности, нацистская Германия, собрав до кучи бронетехнику всех своих вассалов и поистине несметные количества трофейных вооружений, смогла противопоставить СССР гораздо больше того, о чем изволят вспомнить битые немецкие генералы. Думаю, что с учетом все вышеупомянутых факторов количественное соотношение бронетанковых сил обеих сторон было практически равным. В оперативно-тактическом отношении вермахт к тому же обеспечил себе временное преимущество. Но отнюдь не за счет своей «передовой военной стратегии», которой на самом деле не было, но исключительно вследствие авантюризма и вероломства Гитлера, который, как не в меру азартный игрок, нарушил все правила и сделал ставку на заведомо битый козырь.
Немцы были сконцентрированы для решающего удара, а наши силы рассредоточены по рубежам вглубь страны. Именно поэтому, например, в той же Белоруссии, фактически в центре фронта, на объективно наиболее важном направлении, не было ни одного крупного встречного танкового сражения. Просто потому, что с советской стороны не было подготовленных для немедленного удара танковых кулаков. А там, где такие встречные бои происходили, например, на Западной Украине, они подтвердили именно то, что РККА не имела готовых ударных наступательных группировок. И мехкорпуса Юго-Западного фронта именно по этой причине вступали в бой разрозненно, по мере подхода из глубины территории и потому терпели поражение.
Таким образом, можно со всей определенностью утверждать, что никакого чудодейственного блицкрига, как нового слова в военной стратегии, не было не только на Западе, но и на Востоке. С той лишь разницей, что на Западе Гитлер просто оккупировал уже морально побежденные страны. А на Востоке, где у него коса нашла на камень, он смог добиться временных военных успехов отнюдь не за счет «выдающихся стратегических талантов» своих полководцев, или непревзойденных качеств немецкого солдата и, уж тем более, не за счет весьма посредственной немецкой техники. А исключительно потому, что тупо согнал на войну с СССР всё бронежелезо, что имелось в Европе. И добился таки огромного численного превосходства единого кулака над распыленными по огромной территории советскими силами. И пока это кулак сохранял пробивные способности, вермахт двигался вперед. Но как только из него постепенно выбили дух – русская эшелонированная оборона оказалась тут весьма кстати, немецкие чудеса тут же и закончились. А поскольку запасной Европы у Гитлера под рукой не оказалось, то они закончились для Германии навсегда.
Юрий Селиванов, специально для News Front
Комментариев нет:
Отправить комментарий