ПОСЛЕ ЮГОСЛАВИИ – УКРАИНА: ПРОПАГАНДА НА СЛУЖБЕ ДЬЯВОЛУ. ЯКОВ РУДЬ
Пропагандистская машина Запада работает, не давая ни минуты покоя или передышки ни себе, ни своим жертвам. Западные пропагандисты из лучших побуждений, по большой дружбе, во имя ценностей предлагают картинку событий и процессов, разглядеть в которой правду почти невозможно
Мы живём в эпоху интерпретаций. В современном мире, в котором интерпретация события подменила собой само событие, борьба «левых» и «правых», «этих» и «тех», Добра и Зла за утверждение своей интерпретации происходящего в качестве не только самой правильной, но единственно возможной, приобрела и особое символическое значение, и практическую значимость. Пропаганда служит инструментом геополитической, экономической, идеологической, духовной экспансии. Пропагандой под видом информирования занимаются сегодня все. Лидируют тут те, кто является лидером в других сферах, — США и коллективный Запад. Хотя признаваться в этом они не хотят. Америка и Европа приписывают пропагандный грех России, снимая его, таким образом, с себя. Эти русские, мол, только и знают, что заниматься пропагандой и «фейками». А вот мы, на Западе, мы, мол, не такие, мы говорим и пишем правду, только правду и ничего, кроме правды. Факты свидетельствуют об обратном.
Концептуально западная пропаганда зиждется на представлении о превосходстве евроатлантического Запада над всем остальным миром и о его цивилизаторской миссии. Технологически она стоит на двух «китах». Во-первых, на превентивном обвинении оппонентов во всех смертных грехах, начиная с того, что именно он, и никто другой, занимается не информированием публики о происходящем, а пропагандой, а также на представлении его носителем всего негатива, известного человечеству. Во-вторых, на полуправде, предполагающей сочетание мнимой объективности с педалированием и целенаправленным навязыванием аудитории сведений и оценок, выгодных тем, кто заказывает «музыку», то есть — ту самую заведомо необъективную объективность.
Позволю себе привести пример, наглядно иллюстрирующий сказанное. Причём из практики не «жёлтой», бульварной прессы, где технология примитивна, а солидного даже по мировым меркам издания. Deutsche Welle опубликовала текст под броским заголовком: «Трамп обещает помочь Украине с углём». Из него следует, что поставки угля из шахт Пенсильвании на Украину, о которых договорились президенты Д. Трамп и П. Порошенко, — это помощь. При более внимательном прочтении изложенного в материале становится понятно, что американцы уголь будут украинцам продавать, что речь не о помощи, а о бизнесе, о коммерческой сделке. Упоминается и заявление Д. Трампа о том, что США готовы продавать уголь Украине, а также другим странам, у которых «есть в этом потребность». Основному тексту предшествует «врезка», призванная сформировать нужное представление не только о самом событии, но и о сопутствующем ему контексте: «Из-за блокады поставок угля из ДНР и ЛНР Киев закупает его у третьих стран, в частности ЮАР и Казахстана». Получается, что в истории с донбасским углём Украина — жертва чьих-то козней, что кто-то блокирует ей поставки угля из ДНР-ЛНР. О том, что это Украина своими руками, по собственной инициативе ввела блокаду, отказавшись покупать уголь из непризнанных республик, — ни слова, ни полслова! Смысл события, таким образом, оказывается полностью искаженным, перевернутым с ног на голову. «Чёрное» превращается в «белое», «белое» — в «чёрное». Понять, что помощь Украине в данном случае является не помощью, а коммерческой сделкой, идущей к тому же в ущерб её — Украины — экономическим интересам, становится крайне сложно.
В свое время Б. Олейник написал эссе: «Сатанизация сербов. Кому это выгодно?», — в котором описал ситуацию, сложившуюся в результате массированной пропагандистской кампании США и Запада по обвинению Белграда в имперских амбициях по отношению к соседям, возложению исключительной ответственности за распад Югославии и его последствия на Сербию. Сербам тогда приписали и то, что они делали, и то, что делали не они, а другие, и даже то, чего они не делали и не думали делать. Из них сделали «плохих парней», против которых оправданы любые действия, хороши любые средства. Под несмолкаемый гул пропагандистских голосов, обвинявших сербов в претензиях на чужие территории, у Сербии отняли часть её — Косово и Метохию. Когда понадобился информационный повод для нанесения первого ракетно-бомбового удара по «боснийским» сербам, американцы организовали провокационный артиллерийский обстрел рынка «Маркале» в Сараево: стреляли одни — мусульмане, обвинили других — сербов. Когда некоторое время спустя выяснилась истина, это уже ничего не изменило, никого не спасло, никому не помогло. Та же модель затем была использована ещё не раз и не два. В результате массированной кампании был сформирован и внедрен в мировое общественное сознание образ сербской нации, не имеющий с ней ничего общего. Сербы предстали кровожадными убийцами, извечными гонителями соседей, «геноцидным» народом.
Трагический опыт Югославии никого ничему не научил. Двадцать лет спустя убеждаться в силе западной пропаганды на собственном опыте приходится украинцам. Конфликт в Донбассе в изображении американских и европейских СМИ предстаёт почти точь-в-точь как когда-то представлялся «югославской кризис»: как борьба «хороших» и «плохих» аборигенов, в которой Запад, естественно, выступает на стороне первых. Ну, а Россия, понятное дело, на стороне вторых. За что подлежит осуждению и наказанию. Очередной сеанс пропагандистского одурманивания, почти на сто процентов укладывающийся в описанную гениальным украинским поэтом и политиком схему, имел место на днях. Только не на югославском или сербском, а, увы, на украинском материале. Либеральное киевское издание «Зеркало недели» перепечатало статью из Washington Post, посвящённую проблеме пропажи, незаконных задержаний, пыток людей в Донбассе. Под видом объективного анализа положения дел читателям опять была предложена «агитка», призванная представить одну сторону противостояния виновной во всех бедах, а вторую — невинной жертвой, вынужденной терпеть издевательства в ожидании помощи. Очевидная тенденциозность и ангажированность были технично прикрыты видимостью объективности: в одном из пассажей текста автор вскользь, одной фразой, упомянул о том, что делами, о которых он пишет, занимаются на востоке Украины и те, и другие. Схема построения материала практически полностью повторяет ту, которую раскрыл Б. Олейник на примере документального фильма BBC о событиях в Боснии.
Информационным поводом на сей раз послужила история исчезновения в Донецке украинского журналиста С. Асеева, якобы незаконно задержанного спецслужбами ДНР. Он, как полагается в таких случаях, представлен, с одной стороны, самоотверженным героем-мучеником, с другой, — жертвой темных сил: «На Востоке Украины, где на линии фронта до сих пор грохочут пушки, 27-летний журналист под прикрытием Станислав Асеев ехал домой в Донецк». Далее следует изложение самой истории, изобилующее драматическими подробностями, сентиментальными деталями в духе американских фильмов соответствующих жанров. Пропаганда не была бы пропагандой, если бы не содержала прямые оценки и «ярлыки». Изобилует ими и этот текст. Тут и Донецк, «захваченный пророссийскими боевиками», и свобода слова, которая ими «очень жестко подавляется», и «самопровозглашенная «власть» так называемой ДНР, и ещё целый букет аналогичных пропагандистских штампов, используемых западными СМИ для создания негативного образа оппонентов Киева. Говоря словами Б. Олейника, для их сатанизации.
После этого автор переходит непосредственно к теме материала. Очерченный им предварительный фон позволяет ему без особого труда и без лишних усилий валить все случаи пропажи людей и незаконного удержания их под стражей в одну кучу, возлагая ответственность на «пророссийских боевиков». Технология пропаганды доведена до совершенства. За счет набора соответствующих приёмов даже такая вроде бы вполне нейтральная, объективная фраза, как: «ООН задокументировала такие военные преступления, фиксируя случаи своевольного похищения и задержания по всей зоне конфликта», — воспринимается как обвинение в адрес исключительно одной стороны. Чего, собственно, и добивается автор.
Заключительный фрагмент текста заслуживает особого внимания. В нем причудливо смешаны правда, полуправда, ложь. Конечный же результат оказывается технологичным: пропаганда под видом объективности, ложь под видом правды, целенаправленное искажение реального положения дел. Тут, к примеру, говорится о том, что Комиссия по правам человека ООН констатирует, что обе стороны в войне в Донбассе прибегают к нарушениям. Упоминается и о том, что в марте текущего года мёртвое тело было найдено недалеко от прифронтового города, который контролирует армия Украины. На этих фактах, однако, внимание не акцентируется. Сразу же за ними, в одном абзаце, следует рассказ о расстреле «пророссийским боевиком» в «захваченный Горловке» двух гражданских лиц. Ну, и на закуску даётся напоминание о случае И. Козловского, которого «схватили и удерживают в тайной тюрьме российские силы».
Тайные тюрьмы — это, как известно, прерогатива украинской стороны. Киев в этом плане был пойман за руку уже даже его собственными кураторами из США. Правда, не понеся за это ответственности, отделавшись легким испугом. Под прикрытием истории С. Асеева эта тема, как и многие другие, интерпретируется с точностью до наоборот. Виновными в содержании незаконно удерживаемых лиц в тайных тюрьмах объявляются не украинцы и даже не «пророссийских боевики», а «российские силы». Такая вот странная объективность.
Как хороший банщик постепенно раскаляет камни в бане, так Польша раскочегаривает антирусскую политику. Вчера они сносили памятники героям, спасшим Польшу от нацистов, а сегодня не допустили Россию к участию в реконструкции музея «Собибор», хранящего память о концлагере, где погибли многие советские военнопленные.
Константин Рокоссовский
Очень трудно удержаться и не ответить полякам той же мерой. Напомнить им, что не случайно страшные концлагеря были построены нацистами в Польше, а не в других странах — скажем, на советской территории. Польский историк Ян Томаш Гросс считает именно поляков виновными в нацистских преступлениях. Берёза-Картузская была страшным концлагерем задолго до ГУЛАГа, а поляки непременно оказывались в авангарде любого «Дранг нах Остен» — хоть Наполеона, хоть Карла XII. Поляки делили Чехословакию с Гитлером, и в антирусский блок НАТО они вступили, не износив сапог Варшавского договора.
Есть что сказать, но не хочется подливать масла в огонь. По двум причинам. Во-первых, поляки всегда будут соседями, а во-вторых — были же и такие поляки, как маршал Рокоссовский. Уроженец Варшавы, польский шляхтич из знатного, но обедневшего рода, Константин Рокоссовский был одним из самых блестящих, победоносных и верных маршалов Сталина. Его боялись немецкие солдаты, офицеры и генералы — даже больше, чем американского генерала Паттона. Рокоссовский принимал решающее участие в сражениях 1941 года, в битве под Москвой, сражении на Курской дуге и других судьбоносных схватках той страшной войны.
Для нас его блистательный облик несколько заслонён фигурой его боевого товарища, маршала Жукова, и не случайно. В 1937 году Рокоссовский был арестован, как и другие генералы, связанные с делом Тухачевского. Но, в отличие от прочих арестованных, он так и не сознался в преступлениях — потому что ему было не в чем сознаваться. В 1940 году маршал Ворошилов посоветовал Сталину вернуть Рокоссовского в строй. Рокоссовский снова стал генералом и доблестно сражался, как и положено солдату.
После смерти Сталина Никита Хрущёв попытался привлечь Рокоссовского на свою сторону, напоминая о тяжёлых годах заключения, но тот отказался. Он остался верен своему верховному командующему, когда все другие от него отвернулись и предали. Из-за этой верности при Хрущёве его попытались забыть и возвеличить Жукова — тоже великолепного командира, хотя, по мнению военных экспертов, уступавшего Рокоссовскому. Жуков был более склонен к политике, а Рокоссовский выше всего ставил военную честь.
После войны Рокоссовский был министром обороны Польской Народной Республики. Однако при Хрущёве он уже не играл большой роли, поскольку Советский Союз опустился в болото десталинизации, оказавшейся губительной для страны, — как и последующая перестройка, закончившаяся распадом великой державы.
И сегодня мы не забыли верность маршала Рокоссовского, и хотя бы в память о нём и его заслугах не поддадимся на антипольскую риторику.
Покамест мы подождём, взирая со стороны, как нынешние польские руководители пытаются вновь возглавить поход на Восток, вызывая всё большее раздражение своих друзей по Евросоюзу.
Недаром европейцы говорят, что Англия — это троянский конь Америки в Европе, а Польша — троянский осёл. По мере того как катастрофически быстро ослабевают позиции США в Европе, поляки начинают прозревать и убеждаться, что они снова сделали неправильный выбор. В дружбе с Москвой они процветали и могли бы процветать и впредь. Тагда как в качестве осла они могут лишь отдать шкуру на походные барабаны.
Но будем помнить: были поляки вроде Пилсудского, заигрывавшие с Гитлером, но были и верные поляки, как маршал Рокоссовский. Сейчас в Польше у власти первые, и они уничтожают памятники советским солдатам. Но ещё не вечер — я верю, что поляки опомнятся и обратятся к наследию маршала Рокоссовского. И хотя бы в память о его заслугах не стоит поддаваться на антипольскую риторику. Тогда снова воскреснут памятники той военной поры, и Варшава снова станет союзницей Москвы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий