В Керчи произошла ужасная трагедия. В результате террористического акта погибли и ранены около ста учащихся и преподавателей Политехнического колледжа. На данный момент ещё точно неизвестен формат теракта. Показания очевидцев традиционно разнятся
Одни слышали один взрыв, другие — несколько взрывов. Кто-то видел ходивших по аудиториям и стрелявших в учащихся людей с оружием, кто-то говорит об одном человеке, кто-то утверждает, что стреляли из автомата, кто-то — что из оружия калибром 12 мм. Поскольку невозможно предположить, что по улицам Керчи незамеченным гулял человек с крупнокалиберным пулемётом, это могло быть охотничье ружьё или скорее обрез ружья.
Пока что последняя официальная версия выдвинута главой Крыма Аксёновым, который заявил, что был взрыв, что террорист — учащийся этого же учебного заведения, что он погиб и его тело найдено.
Первый вывод, который можно сделать из произошедшего, — низкий профессионализм соответствующих служб и властей Республики Крым в работе с информацией. Проблема не в том, что теракт произошёл. Теракты происходят везде — самые благополучные государства с самыми мощными спецслужбами не могут избежать терактов.
Но давайте вдумаемся, в чём заключается главная задача террористов? Самые масштабные теракты не в состоянии нанести государству значительный экономический, инфраструктурный или демографический урон. Если они направлены против государственных деятелей, их цель дезорганизация власти, запугивание чиновничества. Поэтому о неудавшихся покушениях на глав государств стараются не сообщать, чтобы не будоражить общественность. Если же теракт направлен против населения, его цель — запугивание и дезорганизация общества, пробуждения в нём чувства недоверия к власти, неверия в её способность защитить. К этой же категории близки и теракты, совершаемые одиночками. Наше общество склонно к распространению теорий заговора и не верит в способность одиночки (не руководимого ЦРУ, МИ-6 и Рокфеллерами и Ротшильдами) совершить нечто масштабное. Поэтому в таких случаях всегда возникают альтернативные версии и рассказы о том, что «от нас что-то скрывают».
Работа террористов на информационный фронт, а также наступающие информационные последствия всем известны. Известен и способ борьбы с паникой и распространением лживых слухов — максимальная информационная открытость следствия, работа на упреждение и быстрое разоблачение уже возникших слухов.
Могу уверенно сказать, что керченский теракт обязательно обрастёт слухами. И слухи эти будут для властей неблагоприятны. Именно из-за их непрофессиональной работы с информацией. В первые же минуты после теракта появилась версия со стрельбой, а также утверждения, что взрывов было несколько.
Первый вопрос: почему люди, обладавшие столь эксклюзивной информацией, не только через несколько минут, но и через два часа после взрыва, стоя на месте трагедии, делились своими знаниями с журналистами и даже обычными зеваками, пишущими их на камеры мобильных телефонов, а не со следствием.
Второй вопрос: почему официальные лица через три-четыре часа после взрыва, когда уже во всю муссировалась версия со стрельбой, когда в сети публиковались фотографии возможного террориста, в том числе и с чем-то напоминающим оружие в руках, делали вид, что всё это их не касается, и никак не подтверждали и не опровергали слухи.
Использовали ли террористы только взрывчатку, или они ещё и стреляли, был взрыв один или несколько — технические детали, важные для следствия, но ничего не меняющие, с точки зрения как государства, так и семей погибших и раненых. А вот неполная и/или недостоверная информация позиции государства резко ослабляет, порождая волну слухов из серии теории заговора. Причём, упустив время в самом начале, потом опровергать уже бессмысленно. Всё равно значительная часть общества будет верить уже не самой доказательной официальной версии, а самым бессмысленным слухам.
Между тем, отличить пулевые ранения от взрывных травм — не самая большая проблема не только для эксперта, но даже для простого оперативника полиции. Если в здании была стрельба, то должны быть гильзы, позволяющие легко установить тип и калибр оружия. Если было несколько взрывов, их места легко локализовываются.
Наконец, под зданием стоит толпа падких до сенсации журналистов. Если оперативник ФСБ или представитель полиции, или МЧС (кому поручили) проведёт их по зданию, покажет место (места взрывов), позволит провести съёмку и параллельно изложит официальную версию — дело сделано. Эта версия будет доминирующей в СМИ. Журналист будет зубами держаться за свою сенсацию, за свою минуту славы. Он будет вести войну не на жизнь, а на смерть с коллегами по цеху, которые усомнятся в адекватности его версии.
Вместо всего этого информация докладывается наверх. В конечном итоге интервью даёт Аксёнов. Это хорошо, что он моментально прибыл на место, возглавил штаб и вникает в детали. Но он не профессионал ни по части расследования, ни по части работы с информацией.
И вот через три часа после того, как версия со стрельбой уже активно гуляет по интернету и пробилась даже в пусть не самые респектабельные, но печатные СМИ, Аксёнов её просто игнорирует. Он не произносит сакраментальную американскую фразу «мы ничего не подтверждаем и не опровергаем» (или «без комментариев»), которая означает, что с версией событий власти знакомы, но в данный момент не считают нужным её обсуждать. Беседа проходит так, как будто неудобная версия не существует. Сам подобный формат беседы будет порождать в обществе подозрения. И когда через сутки-двое власть начнёт, наконец, доказывать свою версию с фактами на руках, многие ей уже не поверят.
На месте всегда надо иметь минимально обученных работе с прессой оперативников, которые и будут формировать и обосновывать официальную версию. Во-первых, людям, которые только что ловили бандита, доверия больше, чем высокопоставленным чиновникам, которые через несколько часов или дней в своём кабинете рассказывают, как тонко они руководили операцией по поимке (даже если действительно руководили). Во-вторых, оперативник живёт в том же городе, ходит по тем же улицам, ездит в том же транспорте. У него есть друзья, знакомые, кто-то просто регулярно видит его в том же супермаркете, в котором отоваривается сам. Человек всегда больше верит кому-то, кого знает лично, с кем сидел за одним столом или стоял в одной очереди, кто такой же, как он, и переживает те же проблемы, чем лицу из телевизора, пусть даже очень высокопоставленному.
Конечно, в таком режиме управлять информацией сложнее, работа требует более квалифицированных специалистов, а используемые механизмы — более тонкой настройки. Зато возникает эффект взаимодействия и взаимного доверия.
Ну и, конечно, нельзя не попытаться ответить на вопрос: а кто организатор теракта? Уже есть версия студента-одиночки. Возможно, и так, но принципиальным будет ответ на вопрос: этот одиночка действовал потому, что у него со сверстниками дело не ладилось, или у него были политические мотивы. Если политические, то дело плохо, даже хуже, чем, если бы это была засланная ЦРУ диверсионная группа. Ведь это означало бы, что враждебная России пропаганда не только воспринимается частью молодёжи, но и может дистанционно программировать некоторых психически неустойчивых индивидов на теракты. В таком случае можно было бы сделать вывод, что система информационной безопасности государства не соответствует требованиям времени и нуждается в оперативной модернизации.
Теракт мог быть организован и внешними силами. В таком случае я бы склонялся в пользу версии либо ближневосточных исламистов, либо украинских «диких» (не стоящих на государственном довольствии) нацистов. Госструктурам Украины сейчас невыгодно обострять отношения с Россией именно в таком формате. У них работают действенные механизмы контролируемого (пока контролируемого) обострения в виде игры в автокефалию и периодической интенсификации боевых действий в Донбассе.
Кроме того, теракт, направленный против учебного заведения, в результате которого изначально могли пострадать только подростки и их преподаватели, не может быть поддержан мировым сообществом. Он не приносит организаторам славы борцов, политических и информационных дивидендов, и взять на себя ответственность за него могут только окончательные отморозки.
Здесь нельзя с успехом применить даже любимый метод киевских пропагандистов и написать, что, пока Крым был украинским, терактов там не было. Поскольку, по официальной версии Киева, Украина воюет с Россией, а Крым — оккупированная территория, такое заявление будет означать, что Россия против граждан Украины теракты не устраивала, а Киев против людей, которых считает своими гражданами, страдающими под гнётом иностранной оккупации, устраивает, причём против детей. То есть выстроить на этом деле более-менее эффективный пиар Украина не может, а понести серьёзные имиджевые потери — вполне.
Поэтому, с моей точки зрения, теракт был совершён либо действительно усилиями одиночки или даже небольшой группы местных суицидников, либо, если будет найден иностранный след, это может быть делом рук негосударственных бандитских националистических или религиозных группировок как ближневосточного, так и украинского происхождения.
Впрочем, официальная версия окончательно ещё не сформулирована, а предъявить претензии соседнему государству можно не только за прямую организацию теракта, но и за то, что террористы использовали его территорию в качестве базы, или за то, что его пропагандистские усилия привели к формированию соответствующих террористических взглядов.
Трагедия в Керчи. Чего ждать дальше? Ирина Алкснис
Я с первых минут следила за новостями из Керчи и поймала себя на мысли, что могу легко предсказать ход событий – не то, что собственно произошло в политехническом колледже, а то, как будут реагировать на произошедшее государство, общество и СМИ.
Сначала пришла новость о взрыве. Вскоре после этого представителями правоохранительных органов была озвучена версия о газе как возможной причине. СМИ и соцсети транслировали эту информацию, но параллельно давали неофициальную, которая указывала на криминальную природу произошедшего.
Версия о рукотворной – и террористической – природе инцидента была официально озвучена спустя непродолжительное время, когда, надо понимать, правоохранители получили веские подтверждения данного факта.
Столь же молниеносно прошла информация, что на месте происшествия работают все компетентные службы, туда же прибыли военные для помощи в разборе завалов.
В Крым были срочно направлены медики и оборудование из столицы для оказания помощи пострадавшим. Стало известно, что на полуостров вылетела министр здравоохранения России Вероника Скворцова.
Кремль выразил соболезнования родным погибших и поручил оказать всю необходимую помощь пострадавшим.
В Крыму объявили трехдневный траур и отменили праздничные мероприятия.
СМИ сменили свои аватарки и логотипы на траурные.
Общество пришло в ужас от произошедшего. Соцсети наполнились соболезнованиями, но обсуждений, кто виноват и что делать, было мало. Большинство людей ждали дополнительной информации.
Она пришла спустя менее чем четыре часа после инцидента: все-таки не теракт, а массовое убийство.
Что будет дальше, тоже в целом понятно.
Раненых и пострадавших будут лечить в крымских, московских и других лучших клиниках России. В Крыму (и не только) у станций переливания крови выстроятся очереди.
Следствие пойдет своим чередом. Будут выясняться детали личности убийцы и подробности его жизни – для понимания того, что привело его к этому жуткому концу. По мере поступления информации она будет публиковаться в СМИ.
Правоохранительные органы займутся выявлением в интернете поклонников российского стрелка и его западных «аналогов», прижмут обнаруженные сообщества, а их активистов будут ждать неприятные меры вплоть до возбужденных уголовных дел.
По всей России пройдут инспекции систем безопасности учебных учреждений. За выявленные нарушения последуют наказания вплоть до увольнений. В случае выявления системных уязвимостей будут введены дополнительные нормы, ужесточающие режим безопасности.
Будут проведены инспекции владельцев оружия, что приведет к выявлению ряда нарушений и их исправлению.
Пострадавшие и родственники жертв получат компенсации от государства.
В СМИ и социальных сетях будут идти жаркие обсуждения как произошедшего, так и проблемы массовых школьных расстрелов в целом – с поиском ответов на вопросы, как бороться с этим явлением, как его предотвращать.
А Аркадий Бабченко напишет что-нибудь очень гнусное.
Осмысливая этот печальный и – увы – знакомый по обширному предыдущему опыту алгоритм, я вдруг подумала, что трагедии и несчастья определяют нас в не меньшей, а возможно, даже в большей степени, чем радостные события.
А если так, можно сказать, что в России есть общество – думающее, сострадательное и здравомыслящее, предпочитающее сначала получать информацию, а потом уже выносить суждения.
Также в России есть государство – несовершенное, но создавшее эффективную систему реагирования на кризисные ситуации и научившееся взаимодействовать с обществом во время острых кризисов.
Еще в России есть СМИ, тоже далеко не идеальные, но старающиеся честно исполнять свою функцию информирования населения в самых сложных ситуациях.
А еще между российским обществом, государством и медиа есть консенсус по поводу того, как нужно действовать во время острых кризисов, и каждый очередной демонстрирует его – этот консенсус – на практике.
И поэтому завтра – а возможно, даже уже сегодня – медики будут переливать кровь людей, сдавших ее специально для пострадавших в Керчи. Спецслужбы будут ночь напролет работать на месте преступления, а правоохранители и волонтеры – разыскивать пропавших после бойни. Средства массовой информации все это будут рассказывать и показывать. А миллионы людей во всех уголках страны будут искренне сопереживать произошедшую трагедию как собственную.
…Тут у текста должен был бы быть оптимистичный и жизнеутверждающий финал, но оставим его для другого раза.
Царство небесное душам погибших и скорейшего выздоровления пострадавшим. Источник
Гражданство погибшего на Украине летчика подтвердили
Власти Украины попытались скрыть гибель американского летчика на совместных с США учениях. Самолет Су-27 разбился в Винницкой области накануне. Весь вечер о гражданстве обоих пилотов приходила противоречивая информация, пока гибель гражданина США не подтвердили в Вашингтоне. Почему украинские военные пытались скрыть детали инцидента? Об этом — Виктория Феофанова.
На Украине уже больше недели проходят, пожалуй, самые масштабные авиационные для страны учения после распада Советского Союза. В них принимают участие страны НАТО, в частности и военные США. В России к этому итак отнеслись настороженно, а президент Петр Порошенко только подлил масло в огонь. На своей странице в Facebook он поспешил пригрозить России расплатой за возможные авиаудары по Украине:
«Совместные учения со странами-членами НАТО “Чистое небо-2018” нужны для того, чтобы показать, что цена для России, которая будет использовать воздушные силы для нападения на Украину, будет очень высокой».
На следующий день СМИ пестрили рассказами об учебном бое между украинским Су-27 и американским F-15C Eagle. Украинец победил, по словам штурмана, благодаря большей маневренности. Но через несколько часов стало известно: на учениях самолет той же модели Су-27 разбился. Оба пилота — украинский и американский — не выжили. Такое сообщение опубликовали Генштаб ВСУ и военная прокуратура. А дальше началась путаница. Оба ведомства в срочном порядке удалили информацию о гражданстве летчиков. Данных о том, что произошло, было крайне мало, но украинские военные сразу заявили: самолет был исправен. Хотя в этом можно и усомниться, отметил президент Центра системного анализа и прогнозирования Ростислав Ищенко:
«На Украине авиапарк не обновлялся с последних лет советской власти. Удивительно, что не ломается. Опять же, и обслуживание было не очень качественным, и персонал не очень хорошо обучен. Естественно, в данной ситуации они пытались поработать с Су-27, тем более, что это, по крайней мере, по планеру полный аналог Су-35».
Долго гадать, а был ли американский летчик, не пришлось. Чуть позже гибель пилота подтвердили в ВВС США и обещали провести расследование. Но серьезных последствий для Украины после этого ждать не стоит, уверен военный эксперт Александр Гольц:
«Это чрезвычайно печальная история, но она не является экстраординарной. Я не думаю, что это приведет к свертыванию американо-украинского военного сотрудничества. Конечно, стороны неофициально выразят свое неудовольствие по этому поводу».
По словам военных экспертов, вопрос модернизации ВВС на Украине стоит остро. Стоящие на вооружении Киева МиГ и Су сложно ремонтировать без российских запчастей. А США туда пока свои самолеты не поставляли. Зато обещали выделить в следующем не менее $200 млн на покупку военной техники.
Военная прокуратура Украины возбудила уголовное дело. К месту крушения самолета долго не пускали журналистов и экспертов. Военные опасались, что находившиеся на борту боеприпасы могли сдетонировать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий